— И скользкие полы.

Ипрохан заржал во весь голос. Такой дурной нелепицы давно не приходилось видеть! Кажется, обеденный приём сегодня пройдёт на славу. Настроение стало резко улучшаться.

— Велииикииий! Не вели меня казнить, — лёжа, жалобно простонал Король Шутов.

— А кого казнить? — с удовольствием включился в представление Владыка.

— Этих… И ещё конюха! — поднявшись, немного осмелев, продолжил шут.

— Его-то зачем?

— Бородёнка больно жидкая — не нравится. Можно и Первую Советницу заодно, но лучше подождать, пока у неё тоже борода отрастёт.

— А если не вырастет?

— Предпосылки есть! Присмотритесь!

Внимательно окинув взглядом ошалевшую Веблию, застывшую у дверей, король зашёлся в хохоте на несколько минут. Среди придворных тоже послышались сдавленные смешки — громко потешаться над ней никто не осмелился, благоразумно решив, что жизнь дороже сиюминутного проявления эмоций.

— Хорошо! — отдышавшись, проговорил Ипрохан. — Сегодня никого казнить не буду… Даже конюха! Кто эти недотёпы, которых ты приволок во дворец?

— Лучшие из лучших, что были в Школе Шутов! Итак… Начинаем!

Мокрая шутовская куртка прилипла к спине… Ребята устало расползлись по комнатам. Я сидел на стуле, тупо глядя в одну точку. Закончилось…

Начало представления получилось отменным в своей неадекватности. Главное, что сам Ипрохан “расшевелился”, подключившись к действу. После вступления с “бородатыми” Веблией и конюхом, удалось полностью завладеть его вниманием. Знакомство с новыми шутами тоже должно запомниться.

Первым выставился Парб.

— Я — Парб Скала, Ваше Величество! Красив и умён! Когда не умён — силён! Эй ты, с дурацким носом! Быстро ко мне!

Примечательно, что на его приказ отреагировал не только Штих, но и Веблия рефлекторно дёрнулась, что было замечено всеми придворными.

Достав из-за пояса загодя приготовленный железный прут, наш “человек-гора” ловко повязал его вокруг шеи Хитрована, ласково того спросив:

— Правда, длинноносый?

— Нет! — фальцетом воскликнул Штих. — Я — умнее и красивше!

— Ну и носи “украшение“, пока не передумаешь! — заявил Парб.

После этого он пнул нашего “Пьеро”, отчего тот снова заскользил животом по полу, нелепо размахивая руками.

Представление, судя по гоготу, публике нравится. Продолжаем!

— Ваше Величество! Фанни Колокольчик!

Малая отвесила изящный поклон, хитро стрельнув глазками. Потом, голосом Первой Советницы эта хулиганка добавила:

— А правда, что у Вас денег много? Где лежат? Можно потрогать?

— Обойдёшься! — ответил довольный король.

— Нет? Хм… А понюхать? — и шевельнула ноздрями так же, как делает это Веблия.

Ту уже придворные, не сдерживаясь, “грохнули”. Блин! Убью заразу! Этого мы не репетировали! Видимо, подобный экспромт — тонкая женская месть, но нахрена наживать врагов такого уровня!

— Жирный далеко? — поинтересовался у меня в свой черёд Штих, валясь посреди дворцового зала.

— Далеко.

— Повезло ему! А то бы урыл!

— Далеко, но тебя слышит.

— Тогда ещё полежу… Скажешь, как уйдёт?

— Не уйдёт! Вставай, заморыш! Владыка тут! — я сделал вид, что пнул его в бок.

Нехотя поднявшись, с опаской глядя на Парба, наш носатый “терпила” представился:

— Штих Хитрован, Ваше Непревзойдённое Королевское Величество! Прошу простить за этот инцидент, но не все присутствующие здесь обладают чувством прекрасного! Как вы понимаете, это не про Фанни мою ненаглядную! Как подумаю о ней, то розы расцветают в моём сердце, своими лепестками распространяя ароматы в разные стороны!

— Такие? — спросил Скала и… громко испортил воздух.

Ещё один “стендапер” хренов! Я замер в самом настоящем испуге, ожидая реакции Ипрохана на эту внеплановую выходку, но тот, к моему удивлению, лишь опять громко рассмеялся. Пронесло!

— Фанни… Моя Фанни! — как ни в чём не бывало продолжил Штих. — Я ведь, пока геройски бился с этим, называющим себя Скалой, даже стих про неё очередной сочинил!

— Говори! — благодушно приказал король.

— Когда весеннею порой

Стою на площади нагой,