Откашлявшись, Салтыков заметил:

— За военную поддержку отвечал генерал Голицын. Посему, думаю, о деталях поведает он сам, когда вернётся из поездки к границе с Польшей. А пока могу только сообщить, что капитан Терентьев, идя по следу предполагаемого вора, обнаружил лишь труп печально известного башкира… — князь заглянул в бумаги, лежащие перед ним и уточнил, — … Бикбая. При нём не было найдено контейнера, хотя наши маги в один голос твердят, что он держал его в руках. Далее тщательное прочесывание местности не дало никаких зацепок. Вернувшись в лагерь, капитан написал прощальное письмо, в котором взял всю вину на себя, и покончил с собой…

В приёмной воцарилась мёртвая тишина, в которой шёпот одного из советников показался оглушительно громким:

— Поступок, достойный аристократа…

Я приподнялся и холодно посмотрел на замерших в ожидании моей реакции советников.

— Достойный? Не могу разделить вашего восхищения. Будучи живым, он мог бы попытаться решить возникшую проблему, а так он всего лишь малодушно переложил её на других. По моему, это трусость. Честнее и отважнее было бы самому предстать перед моим судом и принять заслуженную кару! А он испугался плахи… Кстати, какой способ он избрал?

Салтыков вгляделся в лист бумаги перед ним и побледнел:

— Ваше Величество, он использовал родовой кинжал, каким-то причудливым манером вскрыл себе живот…

Я усмехнулся:

— Самурайские игры… Как пафосно. Кстати, насчёт самураев… Иван, что по нашей японской миссии?

Нарышкин-младший поднялся со своего места и негромко сказал:

— Не буду вдаваться в подробности, если Вашему Величеству будет интересно, готов предоставить письменный доклад. Пока же могу сказать — ваше поручение выполнено, копия свитка у нашего агента в Японии. Правда, писалась она по памяти, так что могут быть пробелы, но и такого результата было достичь невероятно трудно.

— Отлично, меня радует, что хоть у кого-то есть хорошие новости. Сергей Иванович… — обратился я к Долгорукому, — … Думаю, необходимо ускорить возвращение ваших детей из Поднебесной!

Заметив, как он протестующе вскинулся, я добавил холода в голос:

— Я прекрасно помню, что ваш сын должен был покинуть Японию гораздо позже. Но интересы империи требуют сократить этот срок. Надеюсь, вы понимаете ценность этого свитка? Да и потом, пора завершить ещё одно дело. После того, как ваш сын сдаст все дела, нам предстоит обговорить все детали моей будущей помолвки.

После этих слов в приёмной прошелестела волна взволнованных шепотков. Я повысил голос, обращаясь ко всём, но глядя исключительно на князя Долгорукого:

— Тянуть далее не имеет смысла, хотя я и осознаю, что приличествующий срок траура ещё не миновал. Тем не менее, положение в империи требует как можно больше позитивных событий. Дав народу императрицу из уважаемого русского рода, мы поднимем дух патриотизма среди простого люда, укрепим веру в незыблемость престола. Имя моей избранницы будет оглашено после возвращения наших дипломатов из Японии.

Внимательно изучающий меня Долгорукий медленно, едва заметно кивнул, дав понять, что услышал больше остальных и принял моё решение.

***

Покидая малую приёмную, Сергей Иванович Долгорукий продолжал прокручивать в голове речь императора о предстоящей помолвке, что явно была обращена лично к нему. Эк он сумел вывернуться! Из просителя, которым молодой правитель предстал на приснопамятном приёме, едва ли не уговаривая князя отдать в жены дочь, он вдруг превратился в оказывающего милость. Вспомнил он и обезличенное «девушка из древнего и уважаемого рода», что проскользнуло в речи Алексея на прошлом заседании Совета — явный намёк на то, что всё может измениться, и избранницей императора может стать вовсе и не Анна Долгорукая. Подобная продуманность и изворотливость Алексея одновременно и злила Долгорукого, и восхищала. Если раньше он относился с некоторым брезгливым презрением к новообретенному цесаревичу, что весьма скоропостижно и неожиданно для всех весомых политических фигур стал императором, то потом… Потом он понял, что этот зарвавшийся щенок — вовсе не беспородный, оголодавший пёс, забывающий обо всём при виде сахарной косточки. Скорее, это волчонок, обещающий вырасти в мощного, сильного хищника. И кажется, что этап взросления уже позади, во главе государства стоит молодой зверь в полном расцвете сил, с оскаленными клыками, готовый рвать врагов, не жалея ни их, ни себя. И укротить его можно только исподволь, войдя в его ближайшее окружение, став для него близким человеком. А значит, особого выбора у министра уже нет — судьба ясно дала ему понять, на чьей стороне нужно выступать, чтобы не потерять завоёванного долгими усилиями, годами напряжённой работы.

Хмыкнув, он покачал недоверчиво головой, удивляясь тому, как переменчива бывает жизнь, объединяя бывших недругов, делая недавних союзников врагами… И кстати, о врагах! Вопрос с императрицей — бывшей императрицей — поправил себя будущий тесть российского императора, уже разрешился. Хотя, произошло всё не так, как полагал наивный Алексей. Пусть он и обрёл силы и некоторый опыт в делах государственных, но в хитросплетениях политических игр ему ещё только предстоит разобраться, потеряв при этом немалую долю своего идеализма.

Да, он использовал лакомую, слишком лакомую приманку и считает, что поймал князя на крючок. Но он не понимает, что своим неожиданным предложением фактически развязал руки Долгорукому. И там, где умудрённый, а местами и битый жизнью политик не стал бы марать руки ради возвышенных понятий о благе государства, во имя своего рода он пойдёт на многое, не побоясь отяготить свою душу очередным жёстким, возможно, даже жестоким поступком.

И после того, как устранена эта досадная помеха в лице незадачливой англичанки, ухитрившейся из-за своего склочного характера и непомерных амбиций упустить все подаренные судьбой возможности, ограниченные только скудостью её умишка, пришел черёд разобраться и с другими потенциальными источниками проблем. Первоочередной задачей теперь становится необходимость тщательно изучить все связи горе — заговорщиков, чьи тела сейчас болтаются на виселице.