Или вот совсем уж на другом конце планеты, где господин Тенг Боонма, президент Торговой палаты Камбоджи, рейса своего в аэропорту дожидался. А его, этот рейс, раз перенесли, да другой. Сразу скажу, что господин этот образованный оказался, в курсе последних достижений науки о человеке. Потому что, расстроившись, вышел на летное поле да и расстрелял в упор шину лайнера, что ближе других к нему случился. Из пистолета собственного и расстрелял.

Потом его стыдить было стали, спрашивать, не жалеет ли, что так вышло. На что господин Боонма подумал, и сказал, что и впрямь жалеет. Жалеет, что одно всего колесо и грохнул. Надо было и три остальных. (Я так думаю, с одной-то шиной не все он выложил, что на душе накопилось.)

Но согласитесь все же, что каждый тут раз без провокации — по отношению к бедолаге-политику, у которого и так забот полон рот — не обходилось. И ведь провокации такие на каждом шагу ихнего брата поджидают.

В 1996 году, в самый разгар избирательной компании в конгресс штата Теннеси, ехал конгрессмен упомянутого штата Лес Уиннинхэм в собственной машине и с собственной же супружницей. И так бы он себе мирно и ехал, не случись на улице некая стервозная и злоумышленная особа.

Которая нагло по этой улице дефилировала, напялив при том свитер с портретом политического противника конгрессмена Уиннинхэма. На обозрение всему идущему и едущему мимо люду. Тут, конечно, конгрессмен вдарил по тормозам и выскочил из машины снимать возникший по вине злоумышленницы стресс.

Сначала он к совести ее взывал — хотя и не без трехэтажных аргументов. Потом, когда негодяйка свитер снять отказалась (то ли холодно ей в ноябре голышом было, то ли еще почему), конгрессмен свою подругу жизни из машины и выкликнул. А уж та свое дело знала на все сто — расквасила вражине нос да еще ногами попинала от души. Пресекла, стало быть, провокацию в корне — в трогательной заботе о мужнином здоровье.

Так что, как видим, довольно раскрепощенно эта публика с народом общается. Но если кто тут подумал, что господа политики парламентские выражения (в традиционном, так сказать, смысле) для внутреннего употребления приберегают — для общения, то есть, с себе подобными — то подумал не очень и крепко. Рекомендации науки психологии ихним братом выполняются неукоснительно и без исключений — будь то на улице или на парламентской сессии.

В далекой, но демократической Австралии члены парламента по давней уже традиции кроют друг друга так, что дым столбом. Хотя и не без изящества, надо заметить. Вот всего лишь некоторые примеры того, как тамошние народные избранники к коллегам адресуются: «сводник надушенный», «шлюха», «дурак безмозглый», «слизняк», «подонок», «дурдомовский пациент» и «блевотина собачья». (Опять-таки, не уверен я, что все эти эпитеты так уж вопиюще несправедливы…)

В спокойной на первый взгляд Канаде такой обмен мнениями тоже никакая не редкость. Депутат парламента Уильям Кемплинг, например, в своей речи дал такой краткий, но изумительно емкий портрет своей политической оппонентки Шейлы Копс: «Какая б…!» Столь же кратко и энергично характеризовал одного из своих политических противников премьер страны Брайан Малруни: «Сволочь е…ная.» А что в самом-то деле — век стремительный, расшаркиваться да менуэты с врагами водить времени нету.

А ведь и то сказать надо, что в парламентах этих не только цитаты с забора в ход идут. Иногда тотальное раскрепощение — забота, как мы установили, о здоровье — само в свою очередь немалую угрозу тому же здоровью представляет. Секретарь японского парламента Мизуно Горо не так давно сетовал на опасности своей профессии: «Конечно, если член палаты выкрикивает оскорбления, я все это записываю. Но случалось, что у меня отнимали мой блокнот, а один стенограф лишился зуба при столкновении с летящей пепельницей». (Умеют они там, на Востоке, вот эдак красиво завернуть. То есть, не так, что заехали там пепельницей в рожу, а именно некое столкновение с неким едва опознанным летающим объектом, неизвестно кем в полет отправленным).

А на Тайване, что от Японии в общем-то недалече, парламентские бои — в самом наипрямейшем смысле — происходят с регулярностью обязательной. Там если какая сторона неудобный для другой стороны вопрос на голосование тщится вынести, так тут же представители этой обиженной стороны к микрофону несутся, выдирают его с корнем и тем же микрофоном негодяев лупцевать принимаются. Не без того, конечно, чтобы на сдачу нарваться. В общем, баталия происходит и массовая, и бурная. С разбитыми носами, вывихнутыми жевательными аппаратами и прочими боевыми ранениями. И не раз-другой, а, как я уже сказал, с регулярностью. Обязательной.

Один тайваньский профессор политических наук так это объяснил корреспонденту газеты «Бостон Глоуб»: «Это, может быть, не очень цивилизованно, но зато политически эффективно». Почему? Потому что электорат раз за разом выбирает именно тех депутатов, что себя в боях наиболее активно зарекомендовали. (Кстати, в чем-то даже и здоровый подход… Опять же оно и зрелище, без которого нам как без хлеба. На мой взгляд, куда как испанской корриды благороднее. Лично мне гораздо приятнее на политика с расквашенным носом смотреть, чем на бедолагу-быка, которого какой-то там живчик все норовит чем-то проткнуть. Потому что ни один бык мне в жизни ни единой гадости не сделал.)

Порой, конечно, и более кровавые стычки имеют место. Как оно недавно в далекой африканской стране с экзотическим названием Зимбабве произошло. Где один член парламента, Леви Гварда, чего-то там предлагал, а другой член, Лазарус Нзарайебани (я, конечно, извиняюсь, но это действительно фамилия такая) с ним упорно не соглашался. И к трибуне, где Гварда стоял, все более и более упорно двигался. А уже придвинувшись вплотную, добил противника неотразимым аргументом, откусив ему нижнюю губу, да еще и часть бороды прихватив. (Отчего, говорят, потом сильно закашлялся — а ведь могло и стошнить, все-таки волос во рту…)