Полёт в Эдем
вернуться

Симаньков Геннадий
Шрифт:

Первое, март, 2007 год

Амфибрахий

Беда

«Грусти глубину измерю, — Говорила мне беда, — В сотый раз тебя проверю Либо брошу навсегда, В пыль сотру путей отвагу, Честь, порядочность, любовь, Заостряя болью шпагу, Буду бить я вновь и вновь. Сердце в мрамор превратится, И когда иссякнешь ты, Упорхну, как ястреб-птица, Что приходит с высоты». Захватив за чуб опасность (Глупость слушать я не мог), Забывая скуку властно, Поволок зло за порог. У апостольской ограды, Там, где ангел сторожит, С неиспользованным ядом Это чудище лежит. Добр Господь, но трусов судит, У свечи огня ответ. Храбрый тот, кто не забудет Силу духа, веры свет.

Десятое, август, 2007 год

Хорей

Вера

«Что за слово это – Вера?» — Я спросил у инженера. Тот поморщился немного, Говорит: «Видать, дорога, По которой нам скитаться, Чтобы честными остаться». «Что за слово – Вера?» – снова Я спросил у постового. Тот, махая важно палкой, С непокладистой смекалкой Мне сказал: «Беду низложит, Выжить мёртвому поможет, Не водя тебя по кругу, Станет настоящим другом!» «Что за Вера? Нет секрета! — Вдруг ответили мне дети. — Это как в степи цветочек, Реки чутких синих строчек, Счастье тех, кого сближает, День спокойно провожает, Разжигает чести пламя, Никого собой не ранит. В ней свобод души премьеры, Постовые, инженеры, Две подруги кроткой Веры — Надя, Люба, чувство меры».

Десятое, август, 2007 год

Хорей

Пахарь

Зёрна в землю лягут, вылезут побеги. От забот уставший, спрыгну я с телеги, Охвачу колосья, прижимая жадно. Ввысь душа стремится глубоко и складно. В облаках на небе распластались перья. Просит свежей рифмы сочных букв конвейер. Скорби и печали потерялись в прошлом. Что святым осталось, то не будет пошлым. Млечный Путь раскинул тропы во Вселенной. На Земле столетье – бездны клик мгновенный. Я смотрю, планеты катятся по своду. Пахнет чем-то чистым – верой и свободой. Плуг мой знают степи, песни помнит вечер. Как домой – улыбки, хлеб и соль да свечи. Кто горит, как лампа, век не станет хилым. Счастье – это верность, поцелуи милой.

Октябрь, 2007 год

Хорей

Конь

Конь не ест сегодня сено. Я, уставший и больной, Обхватив в руках поленья, По двору иду домой. Самолёт гудит под небом, Оставляя полосу. Накормлю коня я хлебом, Гребнем причешу косу, Запрягу тихонько в сани, Чтоб не видела жена, Побегут леса с лугами — Пасторали сторона.

Тридцать первое, январь, 2008 год

Хорей

Луна

Я запрыгну с медной крыши к месяцу на нож, Ни любви, ни славы в мире даром не возьмёшь. Закачаемся безгрешно, горние рабы. Серп, как утро, растворится посреди орбит. В новый вечер боязливо станем освещать Все леса, луга и нивы – Божью благодать. Будем вместе мы мантырить [1] смачной тишиной. Вскоре друг небесной сферы вырастет луной. Я печалиться не стану и захохочу… На Селены сеньорию гостем заскачу. В сердце рай, триумф и трепет, жёлты тополя. Месяц, что казался малым, лезет по щелям. Побежишь в косынке алой к речке за водой, Спрыгну с высоты усталый в степь с росы слюдой. Без любимой час – столетье, звёзды как песок. Счастье – дом, жена и дети да земли кусок!

1

Управлять.

Второе, февраль, 2008 год

Хорей

Покой

Затихло лето синеокое, Птиц днём тянувшее к манку. Ручьи дождя гурьбою мокрою Устали литься по суку Торчащего на поле дерева Прошедшей юности ветров. Меня, от жизни оголтелого, Втянула ночь в планет метро. Во тьме шоссе, как швы обочины, Луна, что с кратера дырой, А звёзды Марсом так заточены, Как полчища больших воров. Корявый ствол, корнями впитанный, Обременённый простотой, Похож на властелина с битою, Радушных воронов постой. Прижаться б мокрою залысиной, Послушать, как течёт в нём сок, Затем, сорвавшись в бег немыслимый, Стремительный свершить бросок, Бежать в лугах, как зверь подраненный, Искать рассвета красоту, Берёзок на полях в окраинах Терзать глазами наготу, Упасть в траву, косой не сбитую, Щипать слабеющей рукой, Уснуть и тишиной забытою Уйти навечно на покой.

Восьмое, май, 2008 год

Ямб

Осенние цветы

Познав три тысячи молитв, С душой истерзанного тела, Я становился как гранит, Исписанный надежды мелом. Не ангел, скудно окрылён, Опутан или даже связан, Я и не раб, и не барон, Так, голь под сотнею наказов. Звезда в груди и на плече. Я шёл, подстёгнутый удачей, Молил, чтоб счастье уберечь Там, где всесильна юдоль плача. Как порох, исповедь моя, По ветру грех, как сизый пепел, И чаша брызжет за края, Любви налитая в Вертепе. Зовёт Печорский монастырь Храм посетить, согнуть колени. Давид писал в завет Псалтирь, Меня учил Ульянов-Ленин. Но с Богородицей на «ты», За что так люб, и сам не знаю. Я, как осенние цветы, И болен, и не умираю…

Двадцать второе, август, 2008 год

Ямб

Рыбалка

В тонкой дымке голубой Воду хмарь укрыла. С удочкою день любой — Мощь, природы сила. Я таскаю донных рыб, Не страшны мозоли. Неба у ночи прогиб Выткан бирюзою. Колокольчик зазвонил, В белой мгле раскаты. Леску нежно отпустил В хлябь сомов усатых. Утро… Время плыть домой. Потушил я лампу. Бьёт в садке, там, за кормой, Чешуёй кто замкнут. Солнце разжигает свет. Ельник встал в заречье. Завтра я опять с рекою Кану в бесконечность.