– Дать бы тебе по шее! Ты и впрямь сказал: «серьезные намерения»?

– Именно так и сказал, – подтвердил он. – А вот по шее бить меня не надо.

– Тебе разве не полагается стоять у руля? – изумилась Мелли, когда пальцы Дика скользнули под ее футболку.

– Я мечтал об этой минуте всю неделю, – простонал Дик. Он уложил Мелли на плед; от испепеляющего взгляда синих глаз ее сердце беспомощно затрепыхалось, точно пойманная пташка.

– Тогда зачем ты пригласил Кэрол? – обиженно полюбопытствовала она.

– Милая, ненаглядная моя Мелани, – рассмеялся Дик, стягивая с нее футболку. – Я просто соблюдал приличия. У Кэрол достаточно такта, чтобы отказаться.

– По-твоему, она знает? – Мелли попыталась встать, но сильная рука удержала ее на месте. – Сестра так редко бывает дома, и, мне катилось, мы ничем себя не выдали… – Дик расхохотался, и она умолкла на полуслове. – Я ведь только о тебе думаю. Для тебя важно сохранить роман в тайне…

– Что до меня, пусть хоть весь мир узнает о моих к тебе чувствах.

– Да?

Мелли невольно пожалела, что не услышала об этом раньше. Лицо Дика казалось непроницаемой маской; роковой ошибкой было бы усмотреть в его словах то, что Мелли отчаянно хотелось услышать. Дик уловил ее замешательство.

– Я не делаю личную жизнь достоянием общественности. Нельзя переступать известную черту, иначе журналисты съедят тебя живьем. Или, чего доброго, я сам поверю в газетное очковтирательство. Насмотрелся я на жертв рекламы: жалкое зрелище, поверь мне. Не пойми меня превратно, я не настолько заносчив, чтобы порочить прессу. Ребята зарабатывают на хлеб, а я только в выигрыше. Я играю в азартную игру, но по своим правилам. Снимайте меня сколько угодно, но только не здесь, не на палубе. Студия вольна распространять любые слухи обо мне и моей предполагаемой подружке. Я готов позировать для журнальной обложки, но фотографии, на которой я запечатлен с любимой женщиной, они не получат. Я поеду в турне, я разрекламирую наш новый фильм, но чем я занимаюсь по окончании рабочего дня и с кем – это мое личное дело. – Дик лукаво усмехнулся. – По Крайней мере, здесь нам не приходится опасаться скрытой камеры.

– Может, где-нибудь там, наверху, летает спутник? – Мелли описала рукою широкую дугу. – Незримые окуляры следят за нами днем и ночью… – Она пыталась отшутиться, но как сохранить самообладание под этим жадным, требовательным взглядом, что скользит по ее полуодетой фигурке? Мелли ощущала легкое покалывание – преддверие жгучих ласк.

– Пусть себе наблюдают! Я и без помощи камер запомню, как ты выглядишь в солнечном свете. Я отмечу каждую деталь, а потом, когда мы займемся любовью под луной, сравню эффект.

– Ах вот что ты задумал! – Ладошки Мелли легли на его бедра. Она вовсе не собиралась разыгрывать недотрогу, тем более что обещание в голосе Дика будило в ней лихорадочный трепет.

– Многое зависит от твоего согласия, – признал он хрипло.

– Меня не так уж трудно уговорить… – Жадный поцелуй оборвал фразу на полуслове.

На обратном пути Дик заставил спутницу надеть спасательный жилет: океан слегка разыгрался. У Мелли потеплело на душе: она чувствовала, что ее опекают и лелеют, и ощущение это было странным и непривычным. Мужчины, как правило, не видели необходимости опекать Мелли, которая казалась слишком уверенной в себе, слишком хладнокровной, чтобы относиться к ней по-рыцарски.

– У меня на борту бесценное сокровище, и я боюсь за него, – признался Дик, и «сокровище» вспыхнуло от удовольствия.

Дик взял курс к берегу. Шторм усиливался, истер заметно крепчал, и даже Мелли, новичок и морском деле, смогла по достоинству оценить, сколь ловко Дик обошел песчаную мель, едва различимую в завихрениях пены.

Всю дорогу к коттеджу Кэрол Медли благополучно проспала на заднем сиденье машины. Проснулась она, когда тишину салона взорвало гневное восклицание Дика. Мелли выглянула в окно, недоумевая, что привело его в такую ярость. Небольшую парко-ночную площадку перед коттеджем загромождали машины; толпы людей с кинокамерами и микрофонами осаждали веранду.

– Оставайся здесь! – мрачно распорядился Дик, притормаживая у алого лимузина. Он с досадой ударил кулаком по сиденью. – Стелла! Я мог бы и догадаться!

Мелли и не подумала подчиниться. Она во все глаза смотрела на спутника и не узнавала его: и куда только подевался нежный влюбленный? Словно по волшебству Дик перевоплотился в представительного режиссера. На Мелли никто не обратил внимания, но появление Дика Грейсона вызвало фурор.

– Дик! Мистер Грейсон, вы знали про роман Мюррей и Марли? Как долго он тянется?

– Дик, это правда, что вы свели их? Говорят, вы сами безнадежно влюблены в Мюррей?

– Верно ли, что у Мюррей два любовника – вы и Марли?

– Правда ли, что Рекс согласился продюсировать вашу картину на условии, что Мюррей получит главную роль?

– Дик угрюмо проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на крики и вопли. Под нос ему совали микрофоны; актер с легкостью отметал их в сторону – сказывалась многолетняя практика. Мелли буквально наступала ему на пятки, панически боясь отстать.