– Ну что, трудяга? Тоже ждешь завтрака, да? – окончательно оттаяла Лена, унося Ивана Ильича из смрадной кухни. – Сейчас, мой ангел, сейчас мама тебя покормит.

Насытившись, от материнской груди Иван Ильич тут же задремал, расслабив свои ручонки и откинув головку. Лена любовно уложила его, присела возле детской кроватки и задумалась.

Жизнь течет мерно и предсказуемо, все здоровы, сыты и ухожены. В доме тепло, кресло под ней удобное, а еще скоро наступит весна. Если это не счастье, то уж никак не горе. На душе светло и покойно, и даже летящее время не в тягость. И зачем, спрашивается, им этот звонок от шоумена? Что принесет в их семью эта Кира, явившись из небытия? Лене давно не семнадцать, и крутые виражи ей ни к чему. Она неглупая женщина и хорошо знает, к чему приводит пересмотр сложившегося прошлого.

***

– И что же ты решил?

– Пока ничего. Тороп обещал прислать человека, который все растолкует. Будем ждать.

– Что за человек?

– Журналист, рабочая лошадка их программы. Он должен привезти какие-то документы, материалы… Мы с ними ознакомимся, и тогда будет видно, что делать.

– Думаешь, все это правда?

– Надеюсь, что не шутка.

– Да, шутить такими делами… А что ты чувствуешь? Ты когда-нибудь мог предположить такое? Ты ведь рос один, наверное, мечтал о брате или сестре. Никогда не просил родителей поискать в капусте?

– Наверное, просил, не знаю…

– Ты что же, не помнишь?

– Ну, просил. Последний раз – лет тридцать назад. Тогда они не вняли моей просьбе, да, недосуг им было. А полезли они в капусту тогда, когда уже мне стало без разницы, один я или нет. Я уже был в том возрасте, когда сам мог стать отцом.

– Полезли? Ты говоришь так, словно сестра у тебя появилась в браке, непосредственно у твоих родителей. Этого же не было! Просто твой отец…

– Откуда тебе знать, что было, а чего не было? Не спеши с выводами. Я тоже грешил на отца.

– Да не мне, а тебе! Ты не мог не знать этого! Как можно завести ребенка в тайне от старшего сына? Как скрыть беременность?

– А с чего ты взяла, что она ее скрывала? Ей незачем было скрывать беременность. Сестре сейчас, по словам Торопа, двадцать три года, значит, родилась она в 1979.

– И что?

– Ничего. Очень подходящий возраст, чтобы все срослось, встало по полочкам. Мать носила Киру тогда, когда меня уже не было с родителями.

– Не было?

– Нет, не было. Я как раз ушел в армию.

– И что? Ты ушел в армию, но ведь ты вернулся? Сколько же ты там пробыл? В армии все пишут письма и все их получают, – Лена хмурилась и ее тон уже не был столь сочувственным и доброжелательным, как минуту назад. – Я что-то не пойму, Илья, в чем дело. Допустим, тебе по каким-то причинам не сообщили о беременности матери, – не хотели тебя волновать, потому что сами волновались, опасаясь за благополучный исход. Это можно понять. Но ребенок появился на свет и…

– И?

– Это ты меня спрашиваешь? Ты спрашиваешь меня, что было дальше?

Илья сидел за столом, раскинув локти по сторонам, и тупо смотрел перед собой в некую точку, расположенную за пределами доступного Лене обзора. Или эта точка находилась внутри него самого.

– Чушь какая-то, – пробормотал он, не разжимая губ.

– Разумеется, чушь! Как рождение ребенка могло пройти бесследно, как ты мог этого не знать? Двадцать три года! А сослуживцы твоих родителей, соседи? Ее что, оставили в роддоме? Или держали в подвале?

Теперь губы Ильи вытянулись вперед и застыли в жутковатой гримасе. Если его выражение лица и отражало работу мысли, то сама эта мысль не спешила облечься в слово.

– Ты думаешь, я знал, да?

– Не мог не знать! Если, конечно, она у тебя была, эта сестра.

– Ну, раз она есть, значит, была.

– Значит, была… Она была, а ты о ней ничего не слышал. Интересное дело! Когда умерла твоя мать?

– Не помню… Кажется, в девяносто третьем.

– А отец?

– Годом раньше.

– Ты хоронил их?..

Никакой реакции со стороны Ильи не последовало, словно он не услышал вопроса или не понял его.

– Что ты молчишь, ты был на похоронах матери?

Илья молчал, вновь созерцая видимую одному ему картину, заворожившую его до ступора, остановившую его взгляд, потухший и одновременно встревоженный. Волны страха, какого-то животного ужаса всколыхнулись над столом, за которым сидели супруги, и Лена, изумившись странному чувству, на мгновение растерялась.

– Господи, Илья, что происходит? – она наклонилась к мужу, коснулась рукой его плеча и слегка сжала ладонь. – Ты прости меня, что я вмешиваюсь… Оказывается, я ничего о тебе не знаю.