Когда я шел, то и не подозревал, что снега здесь вовсе не десять сантиметров толщиной, а намного больше. Я же в него по колено не проваливался, а спокойно шел, оставляя неглубокие следы.

Только это все оказалось лишь иллюзией. Снега было довольно много, а вот я весил на Гидре очень немного, отчего и не проваливался совсем в серьезный сугроб. В довершение ко всему снег был не белый, а какой-то коричнево-желтый, достаточно темный. Во всяком случае так я его видел на мониторе.

И вот теперь, когда я начал довольно активно рыть, то уже сам начал проваливаться. Выходило, что за многие годы эта снежная крупа порядком слежалась даже при столь низкой гравитации, сверху покрывшись чем-то вроде наста что ли, но довольно толстого, сантиметров 10-15 толщиной. И когда я его под собой полностью разрушил, то начал тонуть как в зыбучем песке. И чем больше я дергался, тем сильнее зарывался и тем отчаяннее становилось мое положение. Мне бы точку опоры, и я разом бы выскочил.

Удивительно то, что железка, за которой я лез, мне больше не попадалась вовсе. Я же думал, что это что-то монолитное было. Но ничего здесь не было. И я тонул в этом снегу и уже хотел было взлететь на реактивных ускорителях, когда провалился еще глубже, полностью уйдя под снег с головой. И тут ноги «мои куриные» коснулись твердого ледяного дна и я достаточно твердо встал.

Снега было выше головы, что соответствовало глубине более четырех метров, при росте скафандра в три с небольшим метра в стоячем положении. Тут уж я немного успокоился и перестал дергаться, как бестолковый утопающий. А принялся за дело, как толковый. Ведь все знают, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»! 17

Так вот, внимая перелицованному на советский лад совету Карла Маркса о классовой борьбе, я перестал дергаться как умственно отсталый калека, а заработал, как умная техника под названием ветряная мельница, под натиском которой даже великий Дон Кихот – рыцарь грустного образа, пал на койку близлежащей принимающей психушки.

А снег я вам скажу никакой не рыцарь. С ним жестко надо и без церемоний. И вот, маша руками-манипуляторами, как электро-мельница, а быть может даже как настоящий блендер, раскидывая это вредоносный химический снег в разные стороны, я отбил себе плацдарм, чтобы во всяком случае осмотреться. Проверенная временем на рыцарях техника сработала. Я был доволен. Снег почти повержен.

К тому же, не забывайте, что я не своими руками махал. Я же как умная Маша теперь использовал исключительно мощный, технологический скафандр с манипуляторами. Вот они и махали, чем-то вроде саперных лопаток или детских совков. Потому что других подходящих под конкретный случай орудий труда у меня вроде как не было.

Что в итоге. Вскоре я и сам был чист от снега и искомую железяку нашел и отрыл настолько, что мог ее рассмотреть. Только понять, что это такое было я пока не мог. Что я понимал однозначно, на основании внешнего наблюдения и в чем сошелся во мнении с интеллектуальными системами скафандра, так это в том, что я вижу ни что иное, как настоящий металл. Причем металл не в естественном виде куска какого-то непонятного метеорита. Это была явно рукотворная штуковина! Точно, сто процентов!

Что-то цилиндрическое, округлое, достаточно большое. Такая труба, диаметром около трех метров, уходящая куда-то под лед. Хотя, поскольку я так и не смог полностью освободить поверхность от снега – вредный снег постоянно осыпался. Так что это я предполагал пока только.

Нет, это не труба в прямом смысле слова была. Это был замкнутый с торца цилиндр. К тому же он был чрезвычайно сильно поврежден, по-видимому ударом, от которого и образовалась вся эта дыра. Но при этом он не был не разрушен, помят, искорежен, но цел!

Более того, вроде бы даже окрашен в темно серый цвет. Хотя, все здесь было или черным, или белым, или серым. Других вменяемых оттенков на Гидре не водилось, если не считать серого с желто-коричневыми отливами снега, в котором этот цилиндр очень хорошо маскировался. Какое-то бесконечное черно-белое кино с желтым отливом затертости временем, где в роли Великого Диктатора я собственной персоной выступал.

Как мог, освободил все по максимуму от снега вокруг этой штуковины. Было так же сложно, как вырыть котлован под небоскреб детским совком, но мой скафандр в моей компании в своей утробе справился.

Конечно, понимаю, скажете, что я мог бы растопить и испарить весь этот снег. Возможно, но только при наличии рядом моего реактора. А вот аккумуляторы моего скафандра на такие подвиги рассчитаны точно не были. Корабль был далеко и передвигать его сюда в моих планах не было, во всяком случае пока.

Но я не особенно переживал по этому поводу,:

«Ходы кривые роет, подземный умный крот,

Нормальные герои всегда идут в обход.

В обход идти понятно, не очень-то легко,

Не очень-то приятно и очень далеко.

Зато так поступают одни лишь мудрецы,

Зато так поступают одни лишь храбрецы.» 18

Ведь прямо про меня эта хорошая, мудрая песенка, не правда ли?! И вообще, все отлично вышло, ведь мои копательные мучения окупились. Теперь я в деталях мог рассмотреть свою находку. Она входила в лед примерно под углом 30-35 градусов, если конечно не считать, что цилиндр от удара потерял правильную прямолинейную форму, был порядочно выгнут по длине и смят по радиусу.