Он взял ее руку и скользнул губами по тыльной стороне ладони.

— В таком случае он глупец.

Едва Брэндон отошел, как рядом появилась Элсбет и утащила подругу в гостиную, временно служившую дамской гардеробной.

— Кто он, Кит? Все девушки только о нем и говорят. Ах, до чего же похож на поэта! Господи, твои банты развязалась, а на юбке пятно! Как ты умудряешься? А волосы…

Она толкнула Кит на стул перед зеркалом и выхватила из ее прически серебряные филигранные гребни, которые сама же подарила на прошлый день рождения.

— Не знаю, почему ты не позволила мне зачесать их наверх?! В таком виде ты похожа на дикарку.

— По той же причине, что не дала зашнуровать себя в корсет. Терпеть не могу всего, что стесняет мою свободу! Элсбет ответила знакомой озорной улыбкой.

— Ты женщина, а женщинам не полагается никакой свободы.

Кит рассмеялась:

— О, Элсбет, что бы я делала без тебя эти три года?

— Давно вылетела бы из школы.

Кит благодарно сжала руку подруги:

— Я уже поблагодарила тебя?

— Сто раз. И это мне следовало бы сказать тебе спасибо. Если бы не ты, я бы так и не научилась постоять за себя. Жаль только, что отец так гнусно себя повел. Никогда не прощу его за то, что не поверил тебе.

— Не хотелось бы становиться между тобой и твоим отцом.

— Знаю, — кивнула Элсбет, с удвоенной энергией набрасываясь на волосы Кит. — Ну зачем только я ругаю тебя за неряшливость? Ты по-прежнему не образцовая молодая леди, и все же половина мужчин в Нью-Йорке воспылали к тебе жгучей страстью!

Кит сделала забавную гримаску.

— Иногда мне становится не по себе от их взглядов. Словно на мне ни клочка одежды.

— Все это только твое воображение, — отмахнулась Элсбет и, заколов непокорные локоны гребнями, обняла подругу. — Просто ты так красива, что они не могут отвести глаз.

— Глупышка! — рассмеялась Кит, вскакивая со стула. — Его зовут Брэндон Парселл, и он ведет меня к ужину.

— К ужину? А я думала, мистер Мейхью…

Но было поздно. Кит уже исчезла.

Мимо прошел официант с третьим подносом птифуров. Кит потянулась было к пирожному, но вовремя одернула себя. Она уже съела два и, кроме того, очистила большую тарелку с закусками. Если Элсбет заметила — а она наверняка заметила, — не миновать очередной лекции. Темплтонские девушки на людях всегда клевали как птички.

Брэндон взял у нее возмутительно пустую тарелку и отставил в сторону.

— Признаюсь, что люблю выкурить трубку после обеда. Не согласитесь ли показать мне сад? Если, разумеется, не возражаете против табачного запаха.

Кит понимала, что, сейчас ей следует показывать Бертрану Мейхью стереоскопические виды Ниагарского водопада и ловко наводить на мысль сделать предложение, но она не нашла в себе сил отказать Брэндону.

— Совсем не возражаю. Когда я была моложе, сама курила.

Брэндон предостерегающе нахмурился.

— Насколько я знаю, у вас было несчастное детство, о котором лучше не упоминать, — шепнул он и повел ее к двери, открывающейся прямо в сад. — Поразительно, как блестяще удалось вам преодолеть все несчастья и недостатки вашего воспитания, не говоря уже о способности так долго терпеть этих янки.

Девушка улыбнулась и увлекла его на выложенную кирпичом, ярко освещенную бумажными фонариками дорожку.

«Этих янки»?

Она подумала об Элсбет, Фанни Дженнингс, Маргарет Стоктон и даже о миссис Темплтон и снова улыбнулась.

— Вы не правы. Не все они так плохи.

— А как насчет джентльменов? Что вы к ним испытываете?

— Некоторые довольно приятны, другие — нет.

Брэндон немного поколебался, прежде чем спросить:

— Вам уже кто-нибудь делал предложение?

— Я не приняла ни одного.

— Я рад, — кивнул он, и они, не сговариваясь, остановились. Непонятно, как это произошло, но его руки опустились на ее плечи. Кит ощутила дуновение ветерка, ерошившего волосы, и поняла, что сейчас Брэндон ее поцелует.

Он мягко привлек ее к себе. Кит знала, знала, что это случится. И что она позволит ему себя поцеловать.

Ее первый настоящий поцелуй.

Глубокая морщина пересекла лоб Брэндона. Он уронил руки и отступил.

— Простите, я едва не забылся.