Мое нижнее белье! Зачем солдатам мои трусики?! Зачем им это?

– Эти твари хватали все, что могли, – голос соседки, тети Эльвиры, казался сухим и безжизненным. – Этим шакалам теперь одна дорога на Вальнир к туларам. Те принимают всех без разбору, вот и грабят нас, чтобы на дорогу хватило. На межзвезднике путь туда неблизкий и недешевый.

Все это звучало так буднично, словно она о погоде говорит. Проковыляв через комнату, она устало опустилась на одно из кресел. На светлом полу за ней протянулась дорожка из капелек темной крови. Опустив глаза, я увидела большой порез на ее лодыжке.

– Всем нам досталось, девочка, а некоторые это нападения и вовсе не пережили. Мертвых много. А мама твоя где?

Такие известия низвергли меня в шок. С глухим криком я рванула на лестницу, споткнувшись на последней ступеньке, больно ударилась коленом. Но впервые в жизни боль, физическая боль, не остановила меня. С нечеловеческим глухим рыком, я ворвалась в спальню к матери. Но лишь для того, чтобы безвольным мешком осесть на толстый цветастый палас.

Она лежала поперек кровати. Мои глаза заволокло пеленой безумия. Слух улавливал чей-то жуткий вой, а разум подсказывал, что эти чудовищные звуки издаю я сама.

Моя вечно молодая красавица мамочка! Центр моей вселенной и тот единственный якорь, что удерживал меня в этом безумном и страшном мире.

Моя всесильная мама, которой все было нипочем. Та, что годами вырывала меня из лап болезни, заставляла жить, мучила, водя на разные кружки, и укоризненно качала головой, когда я пряталась от остальных детей. Моя мама вопреки всем словам врачей оказалась способна побороть мою болезнь. Нет, не скорректировать мое поведение, не адаптировать меня к обществу, а именно преодолеть все препятствия и вывести меня из этого состояния. Она могла все.

А теперь ее больше нет…

Обхватив голову руками, я в припадке качалась из стороны в сторону. В голове тихо звучал шепот мамочки, запрещающий мне уходить в себя. Она настойчиво звала меня и требовала посмотреть ей в глаза. Но все это лишь плод моей больной фантазии.

Моего якоря больше нет…

– Не надругались, – выдохнула тетя Эльвира, – видно только ударили, чтобы не мешала. Жаль, хорошая женщина была мама твоя. Но хоть не поиздевались.

В комнату тихо прошла соседка, скользнув ласково по моим волосам, она прошла дальше. Я отстраненно следила за ее действиями. Тетя Эльвира поправила подол красивого синего матушкиного платья, осторожно уложила ее руки на груди и зачем-то перевязала их носовым платочком. Всего этого я не понимала. Единственное, что, казалось, мне сейчас правильным – это укрыть ее тело и спрятать его ото всех.

Я встала и на негнущихся ногах пошаркала, как древняя старуха, в свою комнату. Сняла со своей кровати красивое покрывало. На белоснежной ткани красовались вышитые лапы ели и забавные снегири на них. Я обожала это покрывало, была привязана к нему с детства и не представляла, чтобы на моей койке лежало что-то иное. Но теперь все было неважно.

Протащив покрывало по полу до маминой комнаты, я аккуратно накрыла им любимого родного человека. Упав на колени рядом с ее постелью, прижалась щекою к теплым ступням, свисающим с матраса.

– Приди в себя, девочка, – голос соседки прорывался в мое сознание с трудом. – Разве для этого твоя мать столько времени и сил потратила? Чтобы ты в одночасье снова превратилась в бездушную куклу?

Я понимала, о чем она говорит, но мне было все равно.

– Анита, сейчас же встань и посмотри на меня! – грубые слова резанули слух, так на меня ворчала часто мама. – Ты проявляешь чудовищное неуважение к матери. Давай, сведи сейчас на нет, все ее старания, и окажешься в психушке или каком-нибудь приюте для умалишенных. Так ты все труды матери испортишь. Хочешь, чтобы вся ее жизнь смысл потеряла?

Нет, не хочу. Не хочу подвести маму. Вздрогнув, я подняла тяжелую голову и взглянула на тетю Эльвиру.

– Вот так-то лучше, молодец, – похвала сейчас звучала так неуместно. – А теперь я буду задавать вопросы, а ты отвечать, поняла?

Я кивнула, обозначая, что пока еще в своем уме и все понимаю.

– Деньги у вас остались? – подумав, я отрицательно качнула головой, намеренно вводя ее в заблуждение.

Еще до начала военных действий мама взяла кредит на ремонт нашего салона красоты. Она была превосходным мастером, и все дамы нашего и не только района записывались к ней на процедуры на месяц вперед. Она умудрялась достать редкие косметические средства не только со всей солнечной системы, но и с соседних звезд. Уж не знаю, как она находила нужных людей, но контрабанда масок для лица, восстанавливающих бальзамов, кремов и прочих маленьких женских радостей лилась в ее руки рекой. Наш маленький бизнес приносил хороший доход, кредит мы отбили быстро. И вышли на чистую прибыль. Так что деньги у нас были. Не ахти, какая сумма, но и немало.

Вот только тетя Эльвира никогда не вызывала у мамы абсолютное доверие, а я так и вовсе относилась к людям враждебно. А как же иначе мне было себя вести? Я с детства слышала за спиной их язвительные, а порою и просто ядовитые комментарии в свой адрес. Все они были однотипны: «дебилка», «недоделок», «отсталая». Поначалу мне были абсолютно безразличны их слова. Я играла со своей любимой плюшевой собакой, и больше никого нам не нужно было. У нас был свой мир на двоих. Моя игрушка, которую я так и звала «Собака», и я были лучшими друзьями. Мы любили кататься на качелях, съезжать с горки и крутиться на каруселях. А потом в наш счастливый мирок ворвалась мама. Она нарушила всю идиллию.