Илья Бояшов, лауреат премии «Национальный бестселлер»

Март две тысячи десятого года. В Москве тепло, снег почти растаял, но на тротуарах Тверской в лужах еще плавают грязные ноздреватые айсберги.

В затянутые сеткой леса на фасаде одного из зданий втиснут проход в аптеку, на стене пульсирует ядовито-зеленый контур креста. Маленький навесик украшен гирляндами прозрачных лампочек, из которых, казалось, выкачали весь жар, – выглядят они довольно беспомощно в ярких лучах весеннего солнечного света. С проводов, подобно зубам бутафорского китайского дракона, свисают длинные сосульки.

Такси яичного цвета остановилось, чуть не доехав до угла Тверской и Моховой. Машину ждали. Вальяжный господин, набросив для блезира на лицо маску брутальности, открыл дверь и помог выйти из автомобиля высокой девице скандинавской внешности, с яркой бижутерией в ушах и на запястьях, в вечернем платье и короткой серо-голубой норковой шубке, накинутой на оголенные плечи. Ее и без того немалый рост увеличивали туфли с леопардовым принтом на огромных каблуках.

– Погоди, не набрасывайся на меня, успеешь. За такси я рассчиталась, у тебя есть мелкие деньги? Дай чаевые водителю, пятьдесят, а лучше – сто, – сказала она и привычно одарила окружающих ослепительной улыбкой а-ля Джулия Робертс.

– А вот и наш Новиков. – Стремительно подошла к ресторану – мужчина послушно следовал за ней, – притормозила у входа, достала из сумочки сигарету и закурила.

Затягивалась неглубоко, быстро, порывисто. Взглянула на своего спутника – будто кисточкой мазнула по лицу; красивая узкая ладонь на мгновение коснулась его руки. – Рада твоему приезду, – благосклонно произнесла девушка и повела плечами. – Проходи в зал, столик заказан на твое имя. Я сейчас.

– Постою с тобой, зайдем вместе, дорогая. Давно не виделись, я соскучился, – последовал негромкий ответ.

Неподалеку на скамье сидели смуглые мамаши в пестрых, цветастых платках. По тротуару носились их загорелые бандиты – шумели, дразнили друг друга, приставали к прохожим: «Дядь, а дядь, дай дэсять рублей, не хватат на мороженое!»

На грязной бетонной плитке, раскинув ноги и притулившись к деревянной кадке для уличных растений, разлегся гражданин вполне отечественного вида. Всего несколько часов назад он выглядел совсем по-другому, а сейчас был расхристан и пьян. Довольно приличные пальто, брюки, рубашка – все измято и в мокрой грязи; напоказ – волосатая грудь и мужское естество, безвольно выпавшее из расстегнутых штанов. Нахальные мальчишки со смехом обсуждали его причиндалы. Девчонки отошли в сторону, нехотя кидали снежки через головы своих приятелей, целясь в бесформенную человеческую массу, распластавшуюся на тротуаре.

Девушка выкурила сигарету наполовину и так же порывисто, как делала все остальное, бросила окурок в урну.

– Подожди секунду, – сказала она и решительно приблизилась к лежащему, отодвинув в сторону мальчишек. – Брысь, мелюзга!

Склонилась над пьяным; мелькая идеальной керамикой ногтей, заправила ему рубашку в штаны, застегнула ширинку, запахнула пальто, намотала на шею чудом оставшийся сухим шарф и напоследок с удовольствием осмотрела результаты своей работы:

– Вот так-то оно будет лучше, дружок!

– Что ты делаешь, зачем тебе это? – спросил ее спутник.

– Я, знаешь ли, не брезгливая. Когда-нибудь мне тоже помогут, если со мной случится что-то подобное.

Пьяный неожиданно открыл глаза. Прямо перед ним из разреза длинного платья выглядывала стройная женская нога. Он приподнял голову.

– Послушай, дорогуша, – сказал он заплетающимся языком. – Патанцуем? О д-д-деньгах не беспокойсь…

Девушка засмеялась:

– Посмотри на себя, вояка, ты разве сможешь? Как-нибудь в другой раз. А сейчас… Волю в кулак – и домой, отсыпайся, бай!

Она развернулась, быстрой походкой подошла к своему спутнику, подхватила его под руку: «Пошли!» Швейцар уже открывал им дверь.

Лето две тысячи тринадцатого года. Герману позвонил Алик Цукерман из Москвы и срывающимся голосом попросил о срочной встрече: «Это важно, очень даже важно». У Алика всегда и все важно. Герман собирался по делам в Москву на пару дней, потому и согласился.

Его тянуло к местам, где он когда-то бывал. К Тверской, Тверскому бульвару, Таганке… Особенно если эти места были связаны с приятными воспоминаниями.