Обхватываю ее задницу ладонями, намеренно запуская пальцы под трусики, хочу чувствовать ее голую кожу. Вика реагирует незамедлительно, раскачиваясь на моем члене как на качелях, начинает потираться, и в её глазах уже полный краш, как и в моих!

Отпускаю ее спину немного, чтобы был обзор на шоу танцующих сисек, пока Вика объезжает мой член, не снимая трусиков, мои шорты не резиновые и вот-вот уже лопнут, но Вика продолжает на мне двигаться, доводя младшего до исступления.

Мой затуманенный взор фиксирует край татуировки, и я одним движением срываю с груди лифчик, Вика злится, впивая мне ногти в затылок. Кошка дикая!

– Говори «да», Вика! – хриплю я, припадая к выпуклому твердому соску.

– Да пошел ты! – раздается приглушенный ответ. Стерва!

Слега цепляю кончиком языка ее сосок, и от ее реакции самого же и вгоняет в дрожь вместе с ней. Вика откидывает голову, выгибая спину, словно умоляет сделать это еще раз. Втягиваю манящую грудь и прикусываю, понимая, что сам уже вовсю толкаюсь навстречу ее движениям, словно пацан в кинотеатре на заднем ряду, пытаясь кончить не снимая штанов.

Упрямая Вика продолжает тереться об каменный член, который уже пульсирует от притока крови, и она стонет так, что до меня доходит, что она собралась кончить, не давая мне вогнать в нее младшего! Но и до меня дошло, что с собой резинок у меня все равно нет, бля!

– Ты будешь умолять меня затрахать тебя до смерти, Вика! – обещаю ей я, подтягивая руку к ее промежности и, сдвигая полоску трусиков, кружу подушечкой пальца по набухшему клитору.

Малышка жалобно всхлипывает, впиваясь мне в шею так, что я шиплю от восторга. Пробегаюсь пальцем по лепесткам и даже в воде понимаю, какая она мокрая для меня! Надавливаю сильнее и слышу ангельский голосок:

– Еще!

Черт, у меня искры из глаз, погружаю пальцы в теплую влажность и, чувствуя какая нежная она внутри, допускаю шальную мысль трахнуть ее без чехла для младшего, но тут же прогоняю ее прочь.

Я самозабвенно трахаю ее пальцами, удерживая второй рукой за спину и едва не рычу, прикусывая и облизывая ее соски. Ахи и стоны Вики, наверное, уже громче музыки, и мне кажется, я их уже слышал, но мозг сейчас похож на растаявшее желе и не способен обрабатывать ускользающие мысли.

– Скажи «еще, Андрей», – требую я, загоняя в нее пальцы все быстрее.

– Еще, Андрей… – послушно стонет Вика, обжигая горячим дыханием мой висок.

Какая же она податливая, нежная, горячая, и что самое редкое – настоящая. Трушная, словно истинная – она одна, а остальных с нее списали…

– Повтори! – от головокружительной эйфории с каждым погружением пальцев в нее меня уже хреначит так, что вода вокруг разлетается от того, как меня колотит дрожь.

– Еще, Андрей! – полукрикомполустоном просит Вика и сжимает мою шевелюру в руках, насаживаясь на пальцы сама. Блядь! Я, кажется, готов кончить так же, как на первом курсе с молодой училкой на заднем сиденье автобуса по дороге на экскурсию.

Стоны Вики травят мой мозг, и я как наркоша хочу слышать их снова и снова, но в этот момент Вика издает громкий стон, раздирая мне затылок ногтями, и ее стенки начинают бешено сжиматься вокруг моих пальцев. Я хочу почувствовать эти нежные тиски членом!

Откидываю намокшие и спутавшиеся волосы с ее лица и дарю ей свой фирменный поцелуй, хочу продлить ее экстаз, но надолго не вышло…

– Вика? – ворвался в наш замкнутый мир голос Макара.

Можно было и не поворачиваться к нему, чтобы увидеть, как псих выходит наружу. Но мы оба на него уставились, Вика еще не пришла в себя, а мне и вовсе до этого было далеко.

– Быстро в машину! – прошипел Макар и, посмотрев на свою белоснежную футболку, стянул ее.

Понятно. Жалко пачкать моей кровью. Вот лучше бы Мирон пришел! Он хоть честно и открыто лупит, и с ним у меня хоть какие-то шансы врезать в обратную. Но псих не дерется, он только бьет. Тебе кажется, что твой кулак летит в его рожу, и ты даже это четко видишь до того момента, как рука врезается в пустоту, а Макар уже за спиной барабанит тебе по почкам хардкор. Как тень, блядь, неуловимая. Я ещё ни разу не видел, чтобы его кто-то достал хоть разочек, хоть вскользь.

Перевожу взгляд на спешно натягивающую лифчик малышку, ожидая увидеть испуг, но вместо этого встречаюсь с торжествующим взглядом и такой же ядовитой улыбкой…

Она специально меня подставила? За что? Конечно, минут через двадцать меня это перестанет волновать совсем, но сейчас злость и ярость застилали глаза, пока я пялился в гордо удаляющуюся спину. Сучка мелкая!

После драки в купели прошло уже почти две недели, то есть практически весь мой срок наказания. И за провокацию, и за отсутствие головы на плечах, но, думаю, больше всего за сломанные смарт-часы и наушники. Макару все равно, что мне почти двадцать лет, этот хитрый жук знал, что родителям я жаловаться не стану на него, и любые мои попытки сходить в клуб или ещё куда-то вечером пресекал. Оставался только шоппинг и Санечка до тех пор, пока не вернулась от родственников Лена! И я сбежала из-под домашнего ареста к ней.

Когда я уходила из купели, была на миллион процентов уверена, что Андрей сразу вызовет своих амбалов телохранителей или охрану. Но он не позвал и не разрешил вмешиваться, пока его мутузил Макар. Который, впрочем, тоже фингалом светил неделю. По какой-то причине я считала Андрея не способным разборкам по-мужски, может, потому, что на фоне моих братьев и папы он выглядит слишком лощеным, всегда по последнему писку моды одет, ухожен. Выпендрежник!

Вот теперь впервые я увидела, как ездит на работу этот хлыщ. Из подъезда его уже встречает охранник, дверь в машину открывает водитель. И в деловом костюме я его тоже до этого не видела. Просто два разных человека: Андрей человек-праздник и Андрей Максимович, серьезный бизнесмен.