Лука заспорил со мной:

– Вот, например, Юра Гагарин там был. И когда он домой после полета вернулся, то сказал всем: «Я летал в космос, но бога там не видел». Не помню, как там было в точности, но примерно как-то так, я читал.

– Просто у каждого свой бог, вот и все, – ответила я. – Для Юры это, может быть, был Циолковский. Или Белка со Стрелкой вместе взятые. Или карандаш, которым он писал там в бортовом журнале. Вы ведь в курсе? Американцы десятки лет бились, чтобы изобрести ручку, пишущую в невесомости, а наши космонавты всю жизнь карандашом пользуются…

– Знаете, – мои рассуждения прервал ранее молчавший Ваня, – я все-таки думаю, что святые – это те, кто побывал в космосе и сошел там с ума.

Все замолчали.

И молчали бы еще долго, потому что нас отпустило, и как будто свинцовая плита придавила тело каждого из нас.

Но Лука нарушил тишину и крикнул:

– Эй, Иисус! Слышь, малой!

Мальчик повернулся к нам.

– Мы хавать хотим. Давай, может, замутишь нам чудо? А, малыш?

Иисус ничего не отвечал, только смотрел на нас снизу вверх.

Лука, а за ним и Ваня с Андреем, стали не спеша спускаться с цистерны по скользким металлическим ступеням. Спустившись, они обступили несчастного ребенка. Ваня достал из кармана неизвестно сколько пролежавший там маленький сухарик, какими обычный российский гражданин так любит закусывать пиво, и покрутил им перед носом у Иисуса.

– Охерел что ль заначки делать? – шутливо огрызнулся Андрей. – Дай сюда, я его сейчас съем.

Конец ознакомительного фрагмента.