Мужчина поставил поднос на пол, а меня схватил за руку и поднял. Потом развернул к себе спиной и я почувствовала, как мне на шею надевают ошейник. Потом щелчок и с моих рук слетели наручники.

Я сразу начала растирать покрасневшие запястья.

Стражник молча вышел и закрыл камеру, а я опустилась на тюфяк и пододвинула к себе поближе поднос. На тарелке была непонятная каша и кусок чёрного хлеба. В железной кружке был горячий чай. Не густо. Но выбирать не приходиться, учитывая, что последний раз я ела вчера утром, перед встречей с Владом.

Часы потянулись тягучей патокой, а за ними и дни. И если бы еду не приносили два раза в день, то не было бы никакого отвлечения.

Тоска по детям разъедала душу, а обида на Влада, заставляла сердце обливаться кровью.

Мысли прыгали туда-сюда, от того как там мои малыши без мамаськи, до как Влад мог так поступить со мной. Я ведь помогла ему схватить Артемию, а он… он…

Не знаю сколько прошло дней, но однажды за мной пришли трое стражников и повели вдоль коридора, а потом мы долго поднимались по ступеням. Похоже камеры находятся глубоко под землёй.

Меня втолкнули в огромный зал с множеством людей, подвели к железной клетке и, втолкнули внутрь.

Зал Суда, поняла я по трём мужчинам в рясах судей, которые расположились за высоким столом, на возвышении, справа от меня. Напротив меня, на лавках сидели десять человек. Слева скамьи со свидетелями, и должна отметить, было их достаточно большое количество. Среди них я заметила знакомые лица. Заметила родное лицо. Линда. А она здесь откуда? Повзрослела, но ни капли не изменилась. Такая же рыжая бестия, с чёрными глазами и упрямым взглядом.

Возле подруги сидел Бен и незнакомый мне инквизитор. Линда подняла руки и потрусила кулачками, показывая, что она со мной. Я слабо улыбнулась ей.

— За помощь в поимке чёрной ведьмы Артемии, суд над ведьмой Софией Лесной, будет открытым. — объявил помощник судей. — И без предварительного допроса.

— Госпожа Лесная, вы действительно являетесь ведьмой? — спросил один из судей.

— Да, господин Судья. — тихо ответила я.

— Вы являетесь инициированной ведьмой? — спросил другой судья.

— Да, господин судья. — также тихо ответила.

Скрывать правду не имеет значение и смысла. Ошейник на моей шее, имел три кристалла, и они светились зелёным, что подтверждало наличие ведьминской крови в моём теле.

— Что ж, слово передаётся мистеру Дигену, инквизитору и обвинителю по делам ведьм. — проговорил тучный судья, который сидел посередине и молчавший до этого.

Со скамьи, где сидели свидетели процесса, поднялся мужчина и вышел в зал.

Он был не молод, худощав, с козлиной бородой и маленькими глазками, напоминающими глаза свинки. Имел крючковатый нос и тонкие губы. Во взгляде читалось презрение, направленное на меня.

— Скольких вы убили, госпожа Лесная, своими чарами? — спросил он.

— Я не убивала.

— Но вы же не будете отрицать, что для проведения многих ритуалов, нужны жертвоприношения?

— Не буду. Но я не провожу такие ритуалы.

— Почему? — снова спросил мужчина.

— Это кровавые ритуалы, а я больше природная, стихийная ведьма. А для…

— У вас есть потусторонний помощник? — перебил меня он.

— Да. Точнее был. Его убила Артемия.

— За какие заслуги, вы получили благосклонность города, в котором проживали?

— Я помогала с урожаем, и бороться с проклятия и чёрных ведьм.

— А разве вы сама, не являетесь чёрной ведьмой?

— Нет.

— Тогда как вы объясните то, что не один житель вашего города, не видел других ведьм, кроме вас? Может вы сами, насылали проклятия на поля, скот и людей? А потом сами же и снимали эти проклятия?

— Я не наслала проклятия. Зачем мне это? — возмутилась, не понимая к чему он клонит.

— Ну, возможно для того, чтобы получить поддержку жителей?

— Мне это ни к чему. Получить поддержку можно и другими способами, не прибегая к вредительству.

— Тоесть, вы утверждаете, что никогда и никому не вредили? Даже барону Шторвенду?

А я вспомнила тот случай три года назад. В наш город переехал бывший аристократ, из обнищавшего рода. Барон Шторвенд, который на оставшиеся у него деньги, открыл кредитное бюро, и обворовывал жителей непомерными процентами. А те кто не смог вернуть деньги в положенные срок, лишались своего дела, дома, а если и этого у них не было, то становились его слугами, рабами. Если у бедолаги, который взял и не вернул кредит, не имелось ничего, а дом не покрывал сумму долга, но имелась не замужняя дочь, то Шторвенд заставлял бедную девушку отрабатывать долг отца, через его постель.