«160 километров пути», — подумал Барре и придвинул к себе аэрофотоснимки, охватывающие район вокруг острова радиусом 100 километров. Хотя снимки были сделаны всего три недели назад, они почти ничего ему не сказали. Белая пустыня давно изменила свое лицо — ледяной покров океана жил и дышал как живой организм, не ведая покоя.

Барре отправился в гараж вездеходов. На них уже погрузили продовольствие и медикаменты. Радисты проверяли рации. Барре обсудил детали операции с водителями — сибиряком и канадцем. Через час ему доложили, что обе машины готовы. Барре, тоже решивший ехать, натянул на себя обогреваемый электрическим током меховой комбинезон. Семеро участников спасательной экспедиции обменялись рукопожатиями с учеными, собравшимися в гараже, и заняли места в вездеходах. Открылись двери, и буран с ревом ворвался в гараж. Заработали турбинные приводы, и два чудовища из стали и небьющегося стекла поползли на своих гусеницах, легко преодолевая метровые заносы.

Команда каждого вездехода состояла из водителя, механика и радиста. Барре находился на «Геркулесе», шедшем немного впереди «Дельфина».

Вездеходы взяли курс, который указывала им работавшая на острове радиостанция. Бледный свет полярного дня, еще более хмурого из-за бурана, освещал безмолвную ширь. Вездеходы двигались на большой скорости по сравнительно ровному ледяному полю. Команда почти не чувствовала, как машины карабкались на мелкие торосы или ломали их. Гондола из прочного как броня небьющегося стекла все время оставалась в горизонтальном положении, даже если гусеницы работали в разных плоскостях.

Семь километров остались позади, когда указатель трещин обнаружил в десяти метрах от вездехода первое большое препятствие — трещину. Раздался предупредительный сигнал, и в тот же миг вездеход остановился. Механик прочел на шкале измерительного прибора ширину и глубину трещины.

— Проходима, — сказал он.

«Геркулес» двинулся дальше и медленно переполз через трещину. Как показывали контрольные приборы, спасатели шли точно по заданному курсу. Водитель снова прибавил скорость, так что снег высоко взлетал из-под гусениц.

Буран все еще пел свою дикую песню, казалось, что он решил заморозить всех теплокровных. Наружный термометр показывал минус 40, но люди, находившиеся в гондоле, не ощущали холода. Они сидели в удобных креслах из пенорезины, и только легкое ритмичное покачивание напоминало им о том, что они едут. Теперь на экране локатора, возмещавшем отсутствие видимости, показались мощные заструги и огромные снежные заносы, тянувшиеся один за другим. Ни те, ни другие не были непреодолимыми препятствиями, они лишь вынуждали замедлять ход.

Барре нагнулся к радисту, державшему связь с островом, и спросил его, принимают ли там сигналы бедствия.

— Сейчас нет, — ответил радист. — Несколько минут назад остров принял какие-то отдельные искаженные звуки, но скорее всего их породил буран. Ветер несет заряженные электричеством снежинки, и, когда они разряжаются, возникают помехи, делающие прием невозможным.

Барре вспомнились смельчаки, пытавшиеся достичь полюсов земли. В те времена еще не было радио, и им приходилось рассчитывать только на себя. Целыми месяцами пробирались они на собачьих упряжках по ледяной пустыне, терпя нечеловеческие лишения.

Уже в 325 году до нашей эры грек Пифей достиг полярного круга, во всяком случае, вернувшись на родину, он рассказывал о таких местах, где день и ночь продолжаются месяцами. На карте мира, составленной Клавдием Птолемеем, уже были обозначены Исландия и Ютландия.

Далекие белые просторы не давали покоя человечеству. Прежде люди пускались в далекие путешествия на Север в поисках сокровищ. В дальнейшем стремились освоить северный путь для торговли с Китаем и Индией, ибо путь вокруг Африки был долог и опасен. Вновь и вновь смелые, бесстрашные исследователи проникали на своих суденышках в арктические широты. Вместе с ними отправлялись в путь и торгаши, авантюристы, отбросы человеческого общества, искавшие наживы. Позднее полярные области стали исследовать на воздушных шарах, дирижаблях, самолетах. И человек узнавал все больше о стране вечных льдов. Советские первооткрыватели месяцами дрейфовали на льдинах и, преодолевая невероятные трудности, добывали ценные научные данные, нужные всему человечеству.

Мысли Барре были прерваны голосом механика. Дорогу снова преградила трещина. «Геркулес» и «Дельфин» остановились. Трещина, шириной метров в тридцать тянулась на несколько километров вправо и влево. Обход ее вызвал бы потерю драгоценного времени, поэтому решено было трещину форсировать.

Механик нажал рычаг, и гондола опустилась, почти легла на лед, а гусеницы с турбоприводами поднялись вверх. «Геркулес» медленно двинулся вперед и достиг края трещины. Рывок — и машина сползла в воду. Во все стороны полетели брызги. В кормовой части гондолы заработал винт, приводимый в действие вспомогательным двигателем, и вездеход пошел как моторная лодка.

На другой стороне трещины ледяная стена круто поднималась вверх.

— Незачем долго искать удобного места для подъема, — сказал механик. Самое лучшее — создать наклонную плоскость, расплавив лед.

Водитель и Барре согласились с ним. «Геркулес» подошел к ледяному барьеру. Глыбы льда, словно отрезанные ножом, поднимались из воды. Из сопел, расположенных в передней части гондолы, вылетели струи плавильного порошка. Над барьером поднялись клубы пара.

Опытный механик действовал со знанием дела. Через несколько минут путь вездеходу был открыт. Снова заработали турбоприводы, гусеницы опустились, траки вгрызлись в лед, гондола поднялась из воды. Вскоре и «Дельфин» оказался на твердом льду и обе машины двинулись вперед.