«5 февраля: после того как София Каравиа покинула квартиру Распутина, она рассказала агентам: „У него плохое настроение несмотря на то, что он провел крупную сделку“. Он уладил какие-то дела у банкира Рубинштейна, и тот заплатил ему за это пятьдесят тысяч рублей, и самой Каравиа Распутин обещал ходатайство перед министром Шаховским».

«7 февраля: сегодня у Распутина был купец Поперманн и, едва войдя, спросил, что случилось с чудесным старцем? А живущий на той же площадке Нейштейн поинтересовался, правда ли, что на вокзале Распутина избил какой-то офицер».

Счастливым событием для агентов было прибытие посыльного из Царского Села или из какого-либо министерства, или из банка. Его задерживали на площадке, едва тот успевал позвонить. Они серьезно и настойчиво расспрашивали его, откуда он пришел, кто его послал, в котором часу покинул дом и с каким поручением. В швейцарской агенты осторожно вскрывали конверт с прошением и заносили его содержание в свои блокноты, после чего письмо снова тщательно заклеивалось и посыльный мог, наконец, звонить в дверь квартиры Распутина. Когда, выполнив поручение, посыльный вновь появлялся на лестнице, его опять окружали, спускались с ним по лестнице, сопровождали через двор до выхода на улицу и допытывались, кто его принимал в квартире и кто взял у него письмо. Если это был сам Распутин, сыщики обязательно осведомлялись о выражении его лица при чтении, старались узнать, что он сказал и были ли в комнате другие люди. Если же у посыльного был при себе письменный ответ, его немедленно вскрывали в швейцарской и только потом отдавали назад.

Посыльные государственной почты сами знали свои обязанности, так как им было приказано начальством вскрывать в швейцарской предназначенные для Распутина письма и телеграммы. То же вменялось и собственным его слугам. Когда хозяйки посылали их с каким-нибудь заданием, посыльные на несколько минут задерживались внизу и рассказывали полицейским агентам, о чем идет речь. Если они должны были отнести на почту письмо или телеграмму, то прежде всего отдавали написанное шпикам, которые немедленно снимали копию. Их блокноты были наполнены сообщениями о корреспонденции Распутина. С особой педантичностью регистрировались странные телеграммы Распутина, полные то библейского пафоса, то сухой деловитости:

«1 января: Распутин послал сельскому старосте в Покровское Тобольской губернии следующую телеграмму: „Добился разрешения, чтобы вы получили лес. Можете продавать, как только получите разрешение на вырубку“».

«10 января: Распутин подал телеграмму следующего содержания: „Анне Вырубовой, Царское Село. Не присутствуя лично, появлюсь в образе духа, посылаю ангела, чтобы успокоить и утешить тебя“».

«13 января: Распутин послал Вырубовой в Царское Село следующую телеграмму: „Сам Бог велит мне сообщить настоящую радость. Путь к истине вечно будут знать мои дети. Я же не знаю, доживу ли до этого“».

«18 февраля: Распутин отправил следующую телеграмму: „Вырубовой, Царское Село. Передай госпоже Головиной, что она должна посетить меня завтра в три часа“».

«30 марта: Распутин послал в Москву телеграмму следующего содержания: „Княгине Тенишевой. Рад Вашей чистосердечности. Целую мою дорогую“».

Далее Распутин телеграфировал Елене Дьянумовой: „Мое сокровище, душою с тобой, целую тебя“».

«12 мая: Распутин телеграфировал в Тобольскую губернию: „В течение трех месяцев в моем родном селе Покровское живет подозрительная личность. Ответ высылайте в Царское Село на имя Вырубовой“».

«11 октября: Распутин телеграфировал Варнаве: „Берегись шпиона“».

Слуги Распутина, купленные за крупные взятки, стремились поставлять агентам как можно более точные сведения о событиях, происходивших в квартире Распутина. Если в комнатах Распутина проходили длительные совещания или торжества, тогда горничная осторожно проскальзывала в коридор, где ее немедленно окружали и забрасывали вопросами шпики. Часто рассказывалось о таких страшных вещах, что бедные агенты от удивления теряли дар речи. Такие минуты были щедрой платой за длинные, скучные часы бесплодных наблюдений: пока Дуня страстным шепотом рассказывала о разврате в комнатах старца, взволнованные, раскрасневшиеся агенты со сбившимися на сторону галстуками и сдвинутыми на затылок шляпами жадно записывали в блокноты рассказы служанок о бесстыдных и диких сценах, происходивших в квартире:

«16 января: Распутин, в то время, когда у него была семья Пистолкорс, посадил к себе на колени проститутку Грегубову и при этом что-то бормотал».

«С 17 на 18 января у Распутина ночевала Мария Гилль, супруга капитана 145-го полка».

«26 января: Сегодня вечером у Распутина состоялся бал в честь какой-то выпущенной из тюрьмы личности, на котором все вели себя очень свободно. Гости пели и плясали до самого утра».

«16 марта: Около часа ночи к Распутину пришли восемь мужчин и женщин и оставались у него до трех часов утра. Все они пели и плясали, и уже совсем пьяные вместе с Распутиным вышли из дома».

«3 апреля: Около часа ночи Распутин привел неизвестную женщину, которая оставалась у него до утра».

«11 мая: Распутин привел в квартиру проститутку и запер в своей комнате, однако прислуга ее потом выпустила».

«В ночь с 25 на 26 ноября у Распутина была актриса Варварова».

Но не всегда агентам удавалось понять весь смысл и значение событий, происходивших в квартире Распутина. Довольно часто служанке не удавалось связаться со шпиками, или же она сама не могла сказать ничего более конкретного о цели этих посещений. Тогда полицейским не оставалось ничего иного, как по причине отсутствия более подробных сведений, хотя бы с точностью до минут, отмечать время прихода и ухода каждого гостя: