А когда я нашёл на центральной площади мраморный обелиск, покрытый знакомыми на вид письменами, ноги сами понесли меня прочь из этого зловещего места, а в спину ударил порыв ледяного ветра.

Правда, обелиск никак не отреагировал на моё появление, но как-то очень уж он был похож на памятный валун, рядом с которым погибла коллега-попаданка. Может, это и совпадение. Но лучше я поберегусь – целее буду.

Соли, к моему разочарованию, на берегу оказалось совсем немного. За пару часов кое-как я наскрёб крошечную горстку – весь улов мог бы поместиться в спичечный коробок, и специально подготовленный кусок бамбуковой палки с пробками не заполнился и на десятую часть. Для начала этого, конечно, хватит, но каждый раз так мучиться меня совсем не устраивало.

Обратно я шёл мрачный и подавленный. Наседали мысли наподобие «в какую вонючую дыру я попал?» и «долго я тут не проживу». В самом деле, вокруг – какая-то глушь, руины красноречиво показывают, что местный край оставили и сбежали куда подальше, если вообще не перемёрли. Единственным лучом света в тёмном царстве был Харальд, даром что мёртвый и безымянный. Сейчас я не был уверен, что мне вообще нужна цивилизация, в которой людей режут и пускают по реке, но рано или поздно одиночество меня доконает.

Короче, я решил: обустраиваюсь тут по максимуму, чтобы обеспечить себе путь к отступлению, а дальше иду искать людей. Рано или поздно я войду с ними в контакт, а там видно будет. Тем более что особо искать их не придётся – я был почти уверен, что Харальда убили в каком-нибудь селении выше по течению. Не нарочно же его тащили издалека только для того, чтобы утопить тело.

Планов же по налаживанию жизни хватало с лихвой. Номером один шла глиняная посуда. Номером два – мебель. Хотя бы примитивнейшая кровать или гамак, без стола я уже как-то привык обходиться, а спать на жёстком дереве надоело – вся спина уже в синяках, наверное. Роскоши хочется. Как и в случае с едой, стоит только притерпеться – и сразу растут запросы, как в каком-нибудь градостроительном симуляторе.

Номер три – арбалет. При моих каменных инструментах и нулевых столярных навыках я, конечно, замахнулся на весьма технологичное устройство, но арбалет мог дать мне немалое преимущество перед потенциальным врагом. Хотя бы тем, что из него проще научиться метко стрелять, да и при осаде он куда лучше лука.

Номер четыре – запасы на будущее, и лучшим вариантом для этого в моём положении было вяленое мясо. О процессе его изготовления я не знал практически ничего; единственное, что вспомнилось – это необходимость высушить нарезанные полосками куски. Ну, и солью натереть. Сколько оно может храниться, сколько его надо сушить, в каких условиях – я понятия не имел, и Википедии под рукой не было. Оставалось только набить побольше мяса и экспериментировать.

Номер пять – одежда. Тут, пожалуй, я сдамся сразу. Хотя, наверное, всё равно придётся экспериментировать с кожей и шкурами, иначе я рано или поздно останусь совсем голый. Нынешняя одежда и особенно обувь пока с честью выдерживали беспрерывное ношение, но рано или поздно они сдадутся. К этому времени надо иметь хоть что-то в запасе. Ну, и не мешало бы придумать что-то вроде одеяла.

Начал я с печи и древесного угля. Основная тонкость в его получении – вовремя перекрыть доступ кислорода к огню, тогда вместо горения происходит реакция пиролиза, и поленья превращаются не в пепел, а в уголь, который потом можно использовать как топливо. О земных технологиях я не знал ровным счётом ничего, так что просто сложил нарубленные деревяшки шалашиком, облепил его землёй и поджёг. А когда разгорелось – закрыл отдушину и пошёл строить печь.

В этот момент меня посетили сомнения. Шипящий хоть и разлюбил меня, заходя теперь раз в три-четыре дня, но визиты не прекращал и вполне мог развалить печь. По крайней мере, автограф в виде отпечатка лапы на куче глины он оставил. С другой стороны, не попробуешь – не узнаешь.

Печь я решил ставить на скальной части обрыва, подальше от деревьев – если те загорятся, моему дому конец. Правда, шанс этого совсем мал, но рисковать не стоит. Сначала я сделал решётку – большой толстый блин, в котором бамбуковой палкой проделал отверстия, и оставил всё это сохнуть. Затем пришёл черёд корпуса: вылепив из мокрой глины длинную колбаску, я придал ей плоскую форму и выложил аккуратную стенку с проёмом. Сверху – ещё одну колбаску, и опять сохнуть. Потом я попытался уложить на эту основу решётку, но едва я взял её в руки, как вся конструкция развалилась на части.

Примерно то же самое произошло и с кувшинами.

Это вначале мне казалось, что никаких хитростей здесь нет и быть не может – подумаешь, замесить глину с водой и вылепить печь, а затем посуду. В реальности же я потратил два дня в бесплодных попытках добиться нужной пропорции глины и воды, и все созданные образцы неизменно разваливались, а иногда и вовсе расплывались ещё до высушивания. Не помогло даже армирование лозой, так что гончарное ремесло меня разочаровало – возможно, когда-нибудь я сумею всё-таки сделать себе посуду, но будет это нескоро. А мысли то и дело возвращались к Харальду и месту, откуда он приплыл.

Я ведь не Робинзон Крузо, мой остров – обитаемый, да и неясно, остров ли это вообще. У меня есть однозначные подтверждения существования цивилизации не далее как в тридцати-сорока километрах от меня, а это два дня пути максимум. И, как ни крути, рано или поздно я выйду к ней, и скорее всё-таки рано. Легко жить в одиночестве, сознавая, что идти попросту некуда, и совсем другое – знать, что не так уж далеко живут люди.

Хотя и перспектива получить от этих людей по голове тоже не очень радует.