Шрифт:
«Ну, скорее, скорее, дядя Михаил, – молила она, – что же ты не подходишь».
Наконец после четвертого длинного гудка на том конце провода ответили.
– Михаил! Михаил! – что есть мочи закричала девушка. – Это я, Анна!
– Ничего не объясняй! – быстро проговорил Михаил. – Скажи только, где ты сейчас находишься.
– Возле Затонувшего Дворца. Я разбила окно в какой-то конторе и…
– Оставайся на месте. Сейчас я приеду за тобой. С тобой все в порядке, Анна? За тобой никто не следил?
– Да… нет… – невпопад отвечала девушка. – Ах, Михаил, приезжай скорее – мне так страшно!
– Я выезжаю немедленно. Спрячься в подземном резервуаре – вдруг за тобой гонятся.
Повесив трубку, Джини выбралась из офиса и, пройдя через турникет, стала спускаться в Затонувший Дворец. На всякий случай она еще раз оглянулась – и чуть не закричала от ужаса: прислонившись спиной к дверям офиса, стоял, сложив руки на груди, Валентин Соловский. На лице его застыло выражение боли и страдания. Джини говорила с Михаилом Казаном по-английски – стоя в каких-нибудь двадцати шагах от него. Валентин не мог не слышать ее слов. Джини оказалась Анной. Она оказалась его двоюродной сестрой. Джини Риз была той самой «Леди», которую он так давно искал.
ГЛАВА 47
– Это Анна, – сказал Михаил, поворачиваясь к Рефике. – Ей удалось бежать – она ждет меня у Затонувшего Дворца.
Вздох облегчения вырвался из груди Рефики.
– Срочно звони в полицию, Михаил, – проговорила она. – На этот раз мы не имеем права опоздать.
Он покачал головой.
– С полицией покончено. На этот раз всем займется лично Михаил Казан.
Опираясь на трость, Михаил доковылял до портрета Тарика в полный рост и вытащил из-за рамы старинную кривую саблю.
Рефика с удивлением уставилась на мужа.
– Что ты делаешь? – воскликнула она. – Тебе предстоит сражаться с профессиональными убийцами, вооруженными новейшим оружием… Зачем тебе этот древний меч?! Ты ведь не в поход с Чингис-ханом собрался.
– Я мирный человек, – спокойно отвечал Михаил. – В моем доме нет современного оружия. С этой саблей мои предки не раз выходили биться с русскими. Сегодня настал мой черед.
Он пристегнул саблю к бедру и, дойдя до двери, бросил на Рефику прощальный взгляд.
– Я обязательно вернусь, – проговорил он. – Вместе с Анной.
Рефика услышала хлопанье входной двери и шум мотора. Подбежав к окну, она увидела лишь задние габаритные огни автомобиля, уносившегося по посыпанной гравием дорожке к воротам виллы. Закрыв лицо руками, она разрыдалась – в этот миг она почувствовала себя женой, проводившей мужа на войну.
Через минуту она совладала с собой и побежала звонить Ахмету.
– Я срочно выезжаю, – сказал Ахмет. – Я приеду к Затонувшему Дворцу с полицейскими. Прошу тебя, мама, позвони Кэлу Уоррендеру и Малику Гульсену, расскажи им все. Ты знаешь, как их найти?
– Знаю, – ответила Рефика. – Прошу тебя, Ахмет, выезжай поскорее.
Когда полицейские, дежурившие у дороги, пытались остановить Михаила, он лишь замахал на них руками.
– Прочь с дороги, бездельники! У меня есть дела поважнее, чем разбираться с вами.
Не смея перечить столь уважаемому человеку, они отошли на обочину. Как только мощный серебристый «Бентли» свернул на главную дорогу, старший полицейский побежал к стоявшей в кустах машине и сообщил в штаб, что Казан-паша куда-то уехал.
Ферди Арнхальдт сразу же заметил серебристый «Бентли» в свой мощный бинокль ночного видения – вот уже несколько часов барон стоял на вершине лысого холма, с которого открывался прекрасный вид на виллу Казанов. Ожидания оказались не напрасны: Михаил Казан явно куда-то спешил.
Ферди сел в машину, включил зажигание и, дождавшись, пока «Бентли» подъедет к повороту на шоссе, ведущему в Стамбул, выжал сцепление.
Когда Казан-паша подъезжал к первому светофору, Ферди уже ждал его возле обочины. Михаил был так взволнован, что не обратил никакого внимания на ничем не приметную серую БМВ с турецким номером.
Над узкой каменной лестницей, ведшей к древнему подземному резервуару, горела одна-единственная тусклая лампочка. Впереди была полная темнота. Джини закрыла за собой дверь и сделала несколько шагов по крутым ступенькам. Ноги и запястья страшно болели, но девушка знала, что не имеет права останавливаться. Она миновала лампочку и оказалась в темноте: не было видно ни зги. Джини испытала те же ощущения, что в трюме «Леонида Брежнева»– вся разница заключалась в том, что в этом подземном зале было не так душно и где-то внизу слышался плеск воды.