– Не печалься, если она погибла, – засмеялся Волчья Рубаха, – ведь мы хорошо подрались!

– Да, у нас замечательные трофеи! – поддержал его Короткий Хвост.

– Я взял отличный щит, – крикнул Падающий Медведь, – жаль, что он лишён нужной силы, он не сумел защитить своего владельца! Но он будет украшать мой дом!

– Она жива, – оборвал своих друзей Крапчатый Ястреб, увидев, как дрогнули бледные веки Мари, – но она совсем ослабла.

– Посмотри лучше на свою ногу и избавься от стрелы, брат. Рана, которую нанёс тебе белый человек, совсем обескровила тебя. Теперь Вороньи Люди проткнули тебе стрелой бедро. Это не к добру. Похоже, сила твоих тайных помощников ослабевает. Зря ты не последовал указаниям твоего сна.

– Не говори так, – оскалился Крапчатый Ястреб и мощным рывком выдернул стрелу из бедра. – Нам придётся задержаться здесь.

– Зачем? Здесь чужая земля. Здесь опасно оставаться.

– Нам нужен отдых. Да и женщина ослабла, она не сможет ехать дальше.

– Опять ты про эту женщину! – возмутился Волчья Рубаха. – Должно быть, в ней таится какой-то Дух и его сила одолевает твою силу. Белая женщина завладела твоим сердцем!

– Да, я позволил ей войти в моё сердце, – твёрдо отозвался Крапчатый Ястреб. – Но моё сердце принадлежит мне. Никто не должен указывать мне, как поступать.

– Мы отправились в этот далёкий край, чтобы найти священный белый свёрток! – напомнил Волчья Рубаха. – Ты сказал, что этот свёрток хранится у Вороньих Людей и наделяет их большой силой, помогает в походах. Но мы не нашли этого свёртка, мы заплутались на чужой земле, белый человек убил нашего брата, сильно повредил тебе бок. И вот теперь на нас напали Вороньи Люди, ранили многих и даже тебя!

– Но мы всё-таки прогнали их, – слабо парировал Крапчатый Ястреб.

– Ха! Прогнали их! Разве это победа, брат мой? Ты дважды ранен в этом бесполезном походе! Разве это победа? Мы не добыли того, ради чего покинули свои палатки! Тот священный свёрток не попал в наши руки!

– Мы добудем белый свёрток в другой раз…

– Ты можешь умереть в пути, брат, – возразил Волчья Рубаха. – Никто другой не знает, как добраться до лагеря, где хранится шкура белой выдры, из которой сделана магическая связка. Тебе одному Духи поведали, как добраться туда, но ты сбился с пути.

– Мы найдём этот свёрток в следующий раз, – совсем тихо повторил Крапчатый Ястреб. – А сейчас хватит разговоров. Я совсем устал…

Отряд перебрался к ближайшему ручью, где индейцы под прикрытием высоких скалистых берегов соорудили шалаши из еловых ветвей. Ночью взошла луна, и свет её был на редкость ярким, освещая землю так, словно не ночь стояла, а мутный день. В странном молочном воздухе Крапчатый Ястреб разглядел таинственные тени, скользившие низко над землёй; эти призрачные тени вызвали в нём внезапную тоску и тревогу. Мрачный сосновый лес хмурился на противоположном берегу реки. Издалека донёсся заунывный вой нескольких волков. Звери набрели на трупы Вороньих Людей и зазывали собратьев на пир.

Два дня простояли Черноногие на берегу ручья, затем соорудили волокуши для двух сильно пострадавших воинов и для Мари и снова отправились в путь.

Мужская фигура осторожно вышла из-за смолистых сосновых стволов и протянула руки в сторону, где должно было подняться солнце.

– Я жду тебя, Отец нашего тепла, – произнёс индеец без всякой торжественности.

Его звали Одиночка. Он редко присоединялся к военным отрядам, любил ходить в походы один, надеясь только на собственные силы и не полагаясь ни на чью помощь.

Скала, где остановился Одиночка, мелко потрескалась по всей поверхности и была сплошь покрыта белыми пупырышками. Она оборвалась у самых ног индейца. Дальше начиналось пространство. Бесконечное. Стремительное до головокружения. Ослепительное. Пронизанное сияющими лучами утреннего солнца.

Одиночка невольно отступил на шаг от пропасти, услышав странный звук, закачавшийся в голове, волнами ударивший в уши и рассыпавшийся искрящимися частицами по всему существу. Яркий звук. Звук без звука. Звук, осязаемый кожей.

Индеец подождал, привыкая, и сел у самого края скалы. Рубаха из телячьей кожи опустилась складками у его скрещённых ног. Фигура Одиночки застыла. На несколько мгновений индеец закрыл глаза, затем вновь поднял веки, чтобы растворить взор в глубине раскинувшегося перед ним пространства. Всплеснувшийся в эту минуту ветер плавно поднял длинные чёрные волосы Одиночки. Индеец глубоко вздохнул. Он не мог понять, что привело его на ту скалу. Какое-то смутное беспокойство, тревога.

Он приоткрыл глаза и снова увидел горы. Только теперь из-за них поднималось серебристое сияние. Оно не принадлежало утреннему небосводу, оно шло из каких-то иных сфер, может быть, даже из небытия.

– Что это? – спросил индеец.

Сияние поначалу разрасталось, делалось ярче, затем оно вдруг сгустилось, как бы стянувшись в комок, и у него стали угадываться конкретные очертания, похожие на человеческие.

– Кто ты, неведомый Дух? – насторожился Одиночка.

Сияние всё больше и больше делалось похожим на человеческую фигуру и в конце концов превратилось в женщину. Она была обнажена, стояла с запрокинутой головой, подняв руки к белым облакам. При виде её наготы индеец испытал сильное желание прикоснуться к незнакомке, хотя понимал, что перед ним не живая плоть, но лишь чей-то призрак.