— Чего сидим? Кого ждем?

— А вдруг, это не Вася, а какие-то пещерные люди так нас заманивают? — Артур не горел желанием идти с Павелом.

— На этом острове один пещерный человек — наш курьер. Артур, Фима, пойдемте со мной, спасать юного натуралиста. А вы, Платон Станиславович, оставайтесь с женщинами, успокойте их, только пока ничего не говорите о наших догадках, — Великопольский так уверенно давал распоряжения, что все его сразу же послушались.

Васю нашли без труда. Он так и стоял у цветущего кустарника, боясь пошевелиться.

— Студент, что случилось? Чего орешь, как потерпевший?

— Мужики, меня того… змея укусила, кажется…

— Так укусила или, кажется?

— Укусила, точно! Такая огромная!

— Покажи, где? Ты что стоишь, как статуя?

— А я не могу пошевелиться! Меня руки-ноги не слушаются! — ответил Вася срывающимся голосом. — Ой, наверное, и голос пропадает. Простите меня за все! Передайте Нюсе, что я почит любил ее…

— А я где-то читал, что так и происходит при укусах змей. Сначала отнимает конечности, а потом все! — проявил свою эрудицию Берёза.

— Что все? — не на шутку испугавшись, спросил Фима.

— Остановка дыхания и все, конец! — пояснил Артур, сделав выразительный жест рукой.

У Васи глаза открылись еще шире, он покрылся холодным потом, дыхание стало учащаться.

— А что надо делать в таких случаях? Какая помощь? Не помнишь? — Фима искренне переживал.

— Точно не помню, но вроде бы надо яд удалить…

— Как?

— Сказал же — не помню! Я давно читал, не думал, что может пригодиться…

— Значит так, несем его в лагерь. У нас там аптечка, а еще типа доктор или кто она там такая, — снова распорядился Великопольский. — Взяли!

— Так ее же нет. Они же с Никитиным где-то бродят, — напомнил Артур.

— Будем надеяться, что они уже вернулись.

— Мне бы с Нюсей успеть попрощаться, — умирающим голосом прошептал Вася.

Тем временем в лагере обстановка становилась все более напряженной. Станиславович, делегированный для поддержания спокойствия, произвел прямо противоположное действие, так как не смог сдержать напор женской половины сотрудников, и практически сразу же выложил все, что знал, еще немного добавив от себя. Дарья, подойдя, наблюдала уже знакомую картину: Нюся рыдала, Элла с Валей ее успокаивали, хотя, на сей раз, и сами волновались за своих мужчин, Ершов просто метался между ними.

С большим трудом получив от Станиславовича пояснения по поводу царившего большого переполоха, Дарья с неподдельной тревогой спросила:

— А где Ростислав с нашей психологшей?

— А они еще не возвращались, — ответила Валя. — Уже довольно поздно. Хотя бы с ними было все в порядке. И так для одного дня достаточно переживаний. Еще с Васей неизвестно что…

— Да что там волноваться по поводу Кита и этой дамочки. И так все понятно. Он свободный мужчина и у нее я обручального кольца не заметила, — Элла посмотрела на Дарью, ожидая ее реакцию.

Но Дарья не слушала, ее тревога росла с каждой минутой, ей было не до колкостей Эллы. Её раздирало на части, она боялась, как бы с ним ничего не случилось, и в то же время мучилась от ревности.

Тем временем спасательный отряд под предводительством Великопольского быстренько доставили в лагерь пострадавшего.

Нюся, увидев в каком состоянии курьер, неожиданно успокоилась и присела рядом с импровизированной кроватью, которую соорудили наспех специально для него. Она взяла его за руку и начала поглаживать по волосам, Вася открыл глаза:

— Нюся, мне кажется я тебя люблю, я хотел сделать тебе приятное, а получилось, как всегда…, - он говорил с большим трудом.

— Молчи, я все знаю. Побереги силы. Сейчас вернется Майя и все будет хорошо. Ну, где же она?

— Не думаю, что она сможет мне помочь, слишком поздно. А, может, так и правильнее. Ты — самая замечательная девушка на свете и заслуживаешь лучшего, самого лучшего, а не такого, как я. Прости меня, если сможешь за все. И еще — возьми цветок, он такой же красивый, как и ты.

— Не говори так. Ты для меня и есть самый лучший и другой мне не надо, а цветок, действительно, очень красивый. Спасибо, — она вдохнула сладковатый аромат цветка и, наклонившись, поцеловала несчастного в лобик.

Вася закрыл глаза. Несмотря на мрачность ситуации, они были счастливы в этот момент, как никогда. К ним подошел Станиславович. Было заметно, что он волновался — весь покрылся испариной, хотя жара уже спала, руки дрожали, и хрипловатым голосом произнес:

— Василий, ты прости старика, если, что не так. Знай, я же не со зла. Вы же все для меня, как дети, — на глазах появились слезы.