— Как пожелаешь. Достаточно того, что они вернулись. Пойдем, Коратан— и-Мальтеус, ты будешь гостем в моем доме, пока не станет известно решение лиасидра. Я немедленно пошлю сообщение в Сарикали.

Так и случилось, что Серегил вскоре снова оказался в саду с расписными стенами в резиденции Риагила. Они с Алеком сидели в стороне от остальных под бдительными взглядами охраны, а Коратана и его свиту гедрийцы угощали винами и разнообразными яствами.

— По крайней мере он не приказал заковать тебя в цепи, — с надеждой проговорил Алек.

Серегил рассеянно кивнул, наблюдая за Коратаном. Прошло уже более тридцати лет с тех пор, как они вместе с принцем развлекались в злачных местах Нижнего города. Время не было снисходительно к Коратану, сделав жизнерадостного юношу человеком мрачным, почти все время погруженным в меланхолию. Теперь, сидя в тени старого дерева с узловатым стволом, он, казалось, неловко чувствовал себя в этом мирном окружении, его не радовали ни теплые солнечные лучи, ни улыбки и гостеприимство гедрийцев.

«Этот человек создан только для войны», — подумал Серегил. Впрочем, Коратан доступен и убеждению, иначе бы они сейчас здесь не сидели.

Через час явился Риагил и сообщил хорошие новости.

— Лиасидра позволила тебе явиться в священный город, Коратан-и— Мальтеус, — объявил он радостно. — Впрочем, есть и ограничения.

— Я этого ожидал, — ответил Коратан. — И каковы же они?

— Ты можешь взять с собой магов, но не больше двадцати воинов, и должен приказать, чтобы твои корабли встали на якорь за пределами гавани Гедре.

— Хорошо.

— И ты должен также сослаться на свои родственные связи с Боктерсой, чтобы требовать тетсага. Адриэль будет выступать твоей представительницей перед лиасидра.

— Так мне и говорили, — ответил принц, — хотя непонятно, почему моей сестре Клиа было позволено самой выступать перед лиасидра, а мне — нет.

— Тут совсем разные ситуации, — ответил Риагил. — Клиа прибыла вести переговоры, а ты поднимаешь вопрос, касающийся атуи, и, как ни жаль мне это говорить, некоторые кланы могут усомниться в твоем праве на это. Тирфэйе — кто бы они ни были — не обладают равными с ауренфэйе правами. Не сомневайся, Адриэль окажет тебе очень большую помощь.

Коратан бросил на Риагила гневный взгляд.

— Так вы считаете нас низшей расой?

Кирнари прижал руку к сердцу и слегка поклонился.

— Некоторые так думают, господин, но не я. Пожалуйста, поверь: я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя сестра и Торсин-и-Ксандус получили справедливое отмщение.

В середине того же дня колонна выступила в путь; скаланцев сопровождали двадцать воинов-гедрийцев. На этот раз не было ни вьючных коней, ни музыкантов, которые могли бы замедлить продвижение. Коратан не стремился к соблюдению излишних церемоний, и вместе со своими солдатами отправился в путь, словно в поход, не взяв ничего, кроме необходимого.

Серегил и Алек ехали вместе со скаланцами, одетые в плащи и стальные шлемы личной охраны принца.

— Ну вот, наконец-то ты в военной форме, а? — ухмыльнулся Серегил, глядя, как Алек теребит ремень шлема. — В таком виде да еще с темными волосами тебя и Теро не узнает!

— Лучше будем надеяться, что не узнают акхендийцы, — ответил Алек, внимательно оглядывая скалы по сторонам дороги. — Как ты думаешь, заметит кто-нибудь, что мы единственные в отряде принца, у кого нет оружия?

— Если кто-нибудь поинтересуется, то мы — личные повара Коратана.

Колонна миновала дравнианскую башню; лагерь был разбит несколькими милями дальше, на перевале. Когда путники достигли заколдованного участка дороги, Коратан покладисто согласился завязать глаза, заметив только, что хотел бы, чтобы и Скала имела такую защиту.

До скрытого парами озера Вхаданакори они добрались к полудню следующего дня и остановились на берегу, чтобы дать отдохнуть коням. Серегил и Алек остались с солдатами, а Риагил повел Коратана и двух магов к каменному дракону.

Кобыла Серегила имела привычку надувать брюхо, когда ее седлали, и на последнем отрезке пути он почувствовал, что седло начало съезжать на сторону. Напоив лошадь, Серегил стал затягивать подпругу, шлепнув кобылу по боку, чтобы не дать ей выкинуть тот же номер опять.

Занимаясь этим делом, он вполуха прислушивался к разговорам вокруг. Воины Коратана сразу показались ему мрачноватой компанией, но теперь их гедрийским проводникам удалось некоторых из них расшевелить. Беседы велись на ломаной смеси скаланского и ауренфэйского. Однако до Серегила донеслись и более тревожные высказывания некоторых скаланцев: солдаты жаловались на необходимость ехать с завязанными глазами и «странную, неприятную магию». Похоже было, что Фория не одинока в своем недоверии к ауренфэйе и волшебникам вообще. Такое отношение со стороны скаланцев было чем-то новым, и оно очень встревожило Серегила.