Вот только насколько иначе? Я точно хочу выяснить прямо сейчас.

Около шкафа я нахожу сумку с вещами и выбираю пуловер с длинными рукавами, который, возможно, принадлежит Несс, так как нежно розовый цвет это то, из чего состоит семьдесят процентов её гардероба, и надеваю узкие чёрные штаны, больше похожие на леггинсы с заниженной талией. Обувь нахожу тоже отнюдь не свою, короткие ботильоны из лакированной кожи. На себя я мало похожа, особенно моё отражение, которое успеваю зацепить, проходя мимо полностью прозрачной двери из стекла в коридоре. В гостинице абсолютно пусто, горит тусклый свет, исходящий только от настенных бра, нагоняя страрнную, мрачноватую атмосферу, но вот запах, доносящийся до меня уже с фойе, создаёт абсолютно обратное впечатление. Я быстро отыскиваю, откуда именно он идёт. Это совсем небольшая кухня, узкая, и больше похожая на зону отдыха, в которой стоит три маленьких диванчика, один стол и плита. А ещё здесь стоит Алек, варящий на плите в турке кофе.

Такой… такой расслабленный, взлохмаченный и до безумия красивый. А ещё он отдохнувший, это я подмечаю самым первым, стоит ему только повернуться ко мне, замершей на входе. Он улыбается мне какой-то абсолютно новой улыбкой, словно всё это время мне посчастливилось видеть только малую часть того, насколько его улыбка может озарять.

— А я уж думал, что пора начать отыскивать гномов и настоящего принца, который сможет тебя разбудить, раз мои поцелуи никак не работают, — говорит он, как обычно, в своей необычайно лёгкой манере и вновь улыбается.

Нет, серьёзно, почему он никогда не делал этого раньше? Уверена, я продала бы душу за его улыбку, даже тогда, когда ещё была убеждена, что он самоуверенный идиот с каменным сердцем.

Похоже, я только что влюбилась в его улыбку больше, чем в него самого. Если, конечно, такое возможно.

Я так ошеломлена его видом, что не сразу нахожу, что ответить. Чтобы в той же манере, и вовсе не может быть речи. Совсем простое:

— И долго я спала? — мой голос звучит как-то чересчур взволновано и непривычно, будто до этого никогда его не слышала.

Он несколько сиплый и грубый, заставляющий меня даже поморщиться, а затем прочистить горло. Проверять помогло или нет, пока не спешу. Тем более, мне есть чем заняться. Например впасть в шок, когда слышу ответ Алека.

— Больше четырёх суток, — на сей раз он улыбается не так лучезарно.

На самом деле черты его лица и вовсе становятся более острыми, когда хмурость заставляет веселье покинуть его выражение.

— Вау, — выдыхаю я, на что Алек понимающе кивает.

Так вот почему на мне нет раны, только оставшийся маленький белый шрам. Я не хочу спрашивать у Алека, как такое возможно, что осталась жива, хотя и могу буквально поклясться, что последнее, что помню, мысли что я умерла. Не хочу ворошить. Не хочу вспоминать. И уж точно не хочу знать, как было Алеку.

Возможно, потом, но точно не сейчас.

Мне важно сейчас другое.

— А Елай… он?..

“Жив” я почему-то не решаюсь озвучить, боясь мгновенно услышать ответ “нет”, но усмешка Алека сиюсекундно забирает всё волнение.

— Слава богу, он обошёлся без принца, а то найти такого, кто согласился бы…

— Не продолжай, Алек, — тут же перебиваю его, морщась только от одной мысли, что такое в принципе могло быть.

И это ещё одно непривычное чувство, думать о Елае как о родном брате, кем он на самом деле мне и приходится.

— Значит… — начинаю я осторожно, — значит, с ним всё в порядке?

Я всё ещё боюсь услышать «нет», но кажется зря, по выражению лица Алека, можно с лёгкостью догадаться, что Елай не только в полном физическом здравствии, но ещё и в моральном.

— Я бы сказал: “к сожалению”, но он ведь теперь…

— Мой брат, — заканчиваю за него, понимая, что Алек не знает, как подобрать правильные слова.

— Именно, — и снова в голосе не наблюдается никакого оптимизма. — Но “да”, он уже “радует” нас своим пробуждением три дня.

Это звучит из его уст очень забавно, особенно, если учесть, что я очень хорошо понимаю, как Елай умеет “радовать”. Глухо усмехаюсь и прохожу чуть глубже в кухню, я чувствую в теле какую-то неожиданную лёгксость, пришедшую на смену нервному напряжение. Всё хорошо, все живы… Хотя вот тут я останавливаюсь, не совсем убеждённая, что последние суждение действительно верны.

— А все остальные? Они в порядке?

Алек снимает с плиты турку и направляется к ящику с посудой, доставая из него две кружки.

— Если не считать фингала у Марко, то да, все абсолютно в порядке.

Я тут же поджимаю губы, сразу понимая, за что именно расплатился Марко. Да и тон голоса Алека не оставляет места для фантазии. Когда он поворачивается ко мне лицом, ещё и обжигает строгостью взгляда, явно обещая, что когда-нибудь у нас всё-таки состоится разговор по этому поводу. Поэтому я предусмотрительно молчу, поджав губы и отведя взор в сторону, делая вид, что что-то рассматриваю.

— Кофе? — спрашивает Алек, ставя две кружки на стол, а затем и тарелку с блинчиками, которую я не заметила.