– Мы не можем «по отдельности», – даже не поведя бровью, не унимался он. – Ты сама говорила, что любишь меня. Что не можешь без меня прожить и дня…

– Как видишь, могу, – перебила я его. – И ни день, ни два. Вон уже неделя на исходе, а я, как видишь, жива и здорова.

– Пытаешься убедить меня, что счастлива, – грустно усмехнулся Михаил. – Только твои глаза говорят об обратном.

– Глаза? – опешила я от полученной информации. – Ты в своём уме? Мои глаза век бы тебя не видели! А ухи – не слышали! Как мне тебе объяснить, чтобы ты понял. Мы не вместе! «Нуу нэ сом пэз энсомбль» – не выдержав, повторила я последнюю фразу по-французски. – Понимаешь?

– Не понимаю и не хочу понять, – выкрикнул он. – Так же, как и ты не хочешь понять меня!

– Понять тебя? – от удивления мои брови взлетели вверх, а глаза чуть не вылезли из орбит.

– Да, понять, – повторил он. – И простить.

– Я никогда в своей жизни не пойму, и тем более не прощу измены, – процедив сквозь зубы каждое слово, ответила я.

– А чего ты ждала? Я взрослый половозрелый мужик, у которого есть свои физиологические потребности, – возмущённо изрёк он свою тираду. – Или ты предлагаешь мне дрочить в туалете?

– Я тебе ничего не предлагаю! – воскликнула я, раздражаясь всё больше и больше. – Ты волен поступать так, как тебе вздумается.

– Знаешь, Лиз, ты ведёшь себя как маленькая глупая девочка, – пытаясь взять себя в руки, почти ласково произнёс Михаил.

– А ты ведёшь себя как последний мудак!!! – не выдержала я и перешла на крик.

В первые за всю свою сознательную жизнь я позволила себе перейти «черту дозволенного». Холодный и рассудительный ум – вот моё жизненное кредо. Вот только за последние несколько дней жизненный ориентир, кажется, слегка сбился. Стоя посередине большой комнаты, я смотрела на Краснова и бесконтрольно сжимал ладони в кулаки. Эдакая воительница, вышедшая на тропу войны. Не хватало меча и доспехов, хотя, щит бы сейчас тоже пригодился.

– Всё сказала? – в тёмных глаза бушевала ярость, которую я видела даже, находясь на расстоянии.

– Нет. Не всё, – огрызнулась я. – Но с тебя хватит.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, тут же направилась к дверям. Подёргав ручки, поняла, что та закрыта на ключ.

– Открой дверь, – не глядя на мужчину, потребовала я.

– И не подумаю, – рядом с моим ухом раздался его голос.

В то же мгновение сильные мужские руки обхватили мою талию и оторвали моё тело от земли. Брыкаясь и извиваясь в крепких объятиях, я пыталась выбраться из ненавистного плена. Пара секунд и я уже лежала на кровати, а надо мной, с перекошенным от злости лицом, возвышался бывший жених.

– Только тронь меня, ублюдок… – прошипела я, глядя в глаза этому безумцу.

Ни капли страха. Ни одного приступа панического ужаса. Только злость и дикая ярость. Удивительно, но в те моменты моей жизни, когда другая бы уже билась в истерике и закатывала глаза в приступе бессознательного обморока, я действовала абсолютно иначе. После смерти родителей, которые скончались один за другим, меня, четырнадцатилетнюю девчонку взял на воспитание мой дед по материнской линии. Будучи отставным офицером, он воспитал меня, как отличнейшего бойца. И ни что на всём этом белом свете не могло сломить мой бойцовский дух. Лёжа на заправленной постели, я смотрела в лицо Михаилу и ждала.

– Ты становишься ещё красивее, когда злишься, – тихо произнёс мужчина ласковым тоном.

– Налюбовался? – злобно выдохнула я. – Живо отпустил меня…

– Детка, я только начал, – нежно вымолвил он, почти касаясь своими губами моих волос.

– Только попробуй, и я упрячу тебя туда, где твоя жизнь превратиться в ад, – злобно пригрозила я.

– За что? – усмехнулся он. – Ты моя невеста, я твой жених. В номер мы поднялись вместе. Причём шла сюда ты по собственному желанию.

– То есть, трахнуть меня в номере – был твой изначальный план, – брезгливо ухмыльнувшись, резюмировала я.

– Знаешь, малыш, я уже жалею, что не трахнул тебя раньше, – в его глазах блеснул алчный огонёк похоти. – Сколько раз представлял, как насаживаю твою киску на свой член…

– Вот и представляй дальше! – не сдержалась я от едкого комментария. – Хочешь, прямо сейчас фотку подарю. На память. Дрочи, хоть обдрочись.

– Э, нет! Сегодня в моём меню твоё сочное тело, – с этими словами, Краснов наклонился и припал к моим губам.

Если раньше от его поцелуев в моём животе порхали бабочки, то сейчас желудок заливало горькой желчью. Пытаясь раздвинуть мои губы своим языком, Михаил с силой надавливал на сомкнутые уста. Пыхтя, как закипевший чайник, он не оставлял своих попуток проникнуть в мой рот. Устав, от этой нелепой возни, я предприняла последнюю попытку вырваться из объятий этого идиота. Расслабив свои губы и челюсть, позволила ему углубить поцелуй, а когда его язык, чувствую себя хозяином, вовсю разошёлся, я сжала зубы, да так сильно, что почувствовала солоноватый привкус крови во рту.

– Шшшука… – взвыл «горе-любовник», вмиг слетев с меня.

Сплюнув чужую кровь прямо на покрывало, я тут же подскочила с постели и бросилась к дверям. Недолго думая, принялась колотить, что есть мочи, в деревянное полотно. Мне было глубоко плевать на то, о чём подумают соседи, главное, чтобы они отреагировали на шум и крик.

– Пожар! – истошно завопила я. – Горим!!! Пожар!!!

Кажется, мои действия вогнали в ступор Краснова. Вылупив на меня свои и без того большие глаза, он, видимо, тут же забыл о своём кровоточащем языке. Кинувшись ко мне, Миша рассчитывал, как минимум заткнуть мой рот, но видя краем глаза, его движение, я тут же отпрыгнула на безопасное расстояние, оставив его ни с чем.