На обратном пути мой провожатый показал мне на дверь в овощехранилище и объяснил, что отсюда можно незаметно выбраться на улицу, когда нет увольнительной от врача.

Через четверть часа появился Джойс. Он крикнул:

– Жив курилка! Когда-нибудь они разделаются с тобой!

Мы вышли в коридор. Я оглянулся. Никого вблизи не было, и мы могли откровенно поговорить. Мы побежали в подвал, забрались в него и через пролом в ограде выбрались на улицу. После того, как мы миновали сугробы, Джойс, наконец, нашел место, где он оставил свою машину. И мы укатили.

Было половина двенадцатого, когда я наконец очутился в кровати. Прежде чем потушить настольную лампу, я бросил взгляд на календарь. Сегодня была пятница - 13 января.

Глава 7

Я проснулся около семи часов, заснув опять, а в десять покосился, зевая, на мою руку в гипсе, которая напомнила мне вчерашнюю эпопею. Какое-то время я изучал трещины на потолке комнаты, обдумывая при этом все детали дела Бервиля.

Позже я встал, побрился, оделся и отправился в путь. На второй лестничной площадке мне встретилась уборщица из квартиры Джойса. Я остановил ее.

– Доброе утро, Цензи. Кажется, вы замечательная повариха. Не можете ли вы сказать, как готовится венецианский пудинг?

Она взглянула на меня с таким видом, будто я спрашивал у нее атомный вес Тантала, и ответила, что даже не подозревала о существовании такого блюда, наверное потому, что она не была в Испании.

По всей вероятности, наша добрая Цензи на уроках географии вязала пуловер.

На рю Торбино я сел в автобус и поехал к отелю "Карлтон". Портье взглянул на ящик для ключа No 457 и сказал:

– Мадам Сорас вышла.

Я поинтересовался, уверен ли он в этом, потому что речь шла об очень важном деле. После этого он показал мне записку и сказал, что знает это точно, потому что совсем недавно ей звонил ее возлюбленный и просил записать для нее кое-что, и эта записка теперь ожидает мадам. Я сунул портье пятисотфранковую банкноту и попросил взглянуть, не сидит ли она в ресторане.

Он взял шапку с вешалки и помчался прочь. Едва он скрылся, я выловил из стола записку. Мне надо было знать, с каким аферистом такая женщина собиралась вступить в брак.

Времени у меня было достаточно, чтоб до прихода портье просмотреть и снова положить на место записку.

В записке было следующее: "Месье Лендрю занят и вернется только вечером.

Он просит прийти к нему на квартиру в 22.00".

Значит, Рита и Алекс помолвлены? Теперь мне стало ясным многое, что раньше ставило меня в тупик. И стала яснее линия моего поведения. Во время этого свидания должен присутствовать и я. Кроме того, я хотел позаботиться о том, чтоб при этом был инспектор Гастон. Слишком уж долго Рита и ее ухажер водили меня за нос!

Против подъезда дома Алекса помещался бар "Сильверинг". Оттуда я позвонил Джойсу.

– Ну теперь остался последний рывок к финишу. Поезжай к Эдит Пиаф и попроси у нее большую фотографию с автографом для Августина Дюпона.

Джойс спросил, кто такой Дюпон, и я объяснил ему, что это дворник дома, где живет Алекс Лендрю.

– Как только ты получишь фото, приходи немедленно в "Сильверинг" бар.

Захвати с собой иглу и тюбик с клеем. И не забудь три новых трехтысячных банкнота из комода. Помнишь, те, что мне подложил Миранда и которые разыскивает полиция. Поспеши, чтобы к двенадцати быть на месте.

Я повесил трубку и стал ждать. Уже в 11.40 Джойс открыл дверь бара. Я посвятил его в мой план и объяснил ему его роль. Джойс прошел в туалет и открыл кран с горячей водой так, что оттуда вскоре полился настоящий кипяток.

Тем временем я стоял в дверях бара и наблюдал за домом напротив. В 12.05 появился Дюпон с большим зеленым конвертом. Я кивнул ему и пошел навстречу: он тотчас же узнал меня.

– Как хорошо, - сказал я.
– Я как раз шел к вам, чтобы сказать: добрый день, месье Дюпон. Выпейте со мной стаканчик. У меня для вас есть кое-что, что доставит вам радость.

Я взял его за руку и потащил в бар. Когда на стойке появился Мартини, он не заставил себя долго упрашивать. Я познакомил его с Джойсом. Дворник поинтересовался, что такое стряслось с моей рукой, и я рассказал ему об автомобильной катастрофе. Затем мы показали ему фото с автографом: "Моему другу Августу Дюпону" с надписью: Эдит Пиаф. Он был до того растроган, что, рассматривая фотографию, забыл об окружающем мире, а также о зеленом конверте, который лежал на табурете позади него. Я начал обхаживать его, ведя разговор о разных сумасшедших проделках Эдит Пиаф за последнее время. В это время Джойс смылся в туалет, прихватив с собой конверт. Двумя минутами позже он уже появился опять, и конверт улегся на прежнее место. Ему пришлось здорово спешить, так как на такие штуки требовалось время: поддержать конверт под паром, открыть его иголкой, подменить деньги и опять закрыть.