– Вовсе я не испугался, - сказал Джейсон.

– Если бы ты вела себя как следует, ничего бы и не было,- сказал отец.
– Но теперь все прошло. Он теперь, вероятно, в Сент-Луисе и уже нашел себе другую жену, а о тебе и думать позабыл.

– Ну, если так,- сказала Нэнси,- так пусть же я об этом ничего не знаю. А не то я до него доберусь, будьте покойны! Попробуй он только ее обнять, я ему руки отрублю! Я ему голову отрежу, я ей брюхо рас- порю, я...

– Тсс!
– сказал отец.

– Чье брюхо, Нэнси?
– спросила Кэдди.

– Вовсе я не испугался,- сказал Джейсон.- Хочешь, я один пройду по переулку?

– Да, как же!
– сказала Кэдди.- Ты бы сюда и носа без нас не су- нул!

II

Дилси все хворала, и мы каждый вечер провожали Нэнси. Наконец ма- ма сказала:

– До каких же пор это будет продолжаться? Я каждый вечер буду оставаться одна пустом доме, а ты будешь провожать трусливую негритянку?

Для Нэнси положили тюфяк в кухне. Раз ночью мы проснулись от какого-то звука - не то пенья, не то плача, доносившегося из темноты под лестницей. У мамы в комнате был свет, и мы услышали, что отец вышел в коридор, потом прошел на черную лестницу; мы с Кэдди тоже побежали в коридор. Пол был холодный. Пальцы на ногах у нас поджимались от хо- лода, мы стояли и прислушивались к звуку. Это было как будто пенье, а как будто и не пенье - у негров иногда не разберешь.

Потом он затих, и мы услышали, что отец стал спускаться по лестнице, и мы тоже подошли и остановились у перил. Потом опять начался этот звук, уже на самой лестнице, негромко, и на ступеньках возле стены мы увидели глаза Нэнси. Они светились, как у кошки, словно у стены притаи- лась большая кошка и смотрела на нас. Когда мы сошли на несколько ступенек, она перестала издавать этот звук, и мы стояли там, пока, нако- нец, из кухни не вышел отец с револьвером в руке. Он вместе с Нэнси сошел вниз, потом они вернулись, неся нэнсин тюфяк.

Его разостлали у нас в детской. Когда свет в маминой комнате погас, опять стали видны нэнсины глаза.

– Нэнси!
– шепнула Кэдди.- Ты не спишь, Нэнси?

Нэнси что-то прошептала, я не разобрал что. Шепот пришел из темноты, неизвестно откуда, словно родился сам собой, а Нэнси там и не было; а глаза были видны просто потому, что еще на лестнице я очень пристально на них смотрел и они отпечатались у меня в зрачках, как бывает, когда посмотришь на солнце, а потом закроешь глаза.

– Господи!
– вздохнула Нэнси.
– Господи!

– Это Иисус там был?
– прошептала Квдди.- Он хотел забраться в кухню?

– Господи,- сказала Нэнси. Вот так: (Госссссссподи!..),- пока ее шепот не погас, как свеча или спичка.

– Ты нас видишь, Нвнси?
– прошептала Кэдди.- Ты тоже видишь наши глаза?

– Я всего только негритянка,- сказала Нэнси.- Господь знает, гос- подь зкает...

– Что там было на кухне?
– прошептала Кэдди.- Что это хотело войти.

– Господь знает, - сказала Нэнси.
– Господь знает.
– Нам были вид- ны ее глаза.

Дилси выздоровела. Она принялась готовить обед.

– Ты бы еще денек полежала,- сказал отец.

– Зачем это?
– сказала Дилси.- Полежишь еще денек, так тут кам- ня на камне не останется. Ну, уходите отсюда, дайте мне мою кухню привести в порядок.

Ужин тоже готовила Дилси. А вечером, как раз в сумерки, на кухню пришла Нэнси.

– Почем ты знаешь, что он вернулся?
– спросила Дилси.- Ты ведь его не видела?

– Иисус - черномазый,- сказал Джейсон.

– Я чувствую, - сказала Нэнси, - я чувствую, что он спрятался там, У во рву.

– И сейчас?
– спросила Дилси.- Сейчас он тоже там?

– Дилси тоже черномазая,- сказал Джейсон.

– Ты бы съела чего-нибудь,- сказала Дилси.

– Я ничего не хочу,- сказала Нэнси.

– А я не черномазый,- сказал Джейсон.

– Выпей кофе,- сказала Дилси. Она налила Нзнси чашку кофе.- Ты думаешь, он сейчас там? Почем ты знаешь?

– Знаю,- сказала Нэнси.- Он там, ждет. Недаром я с ним столько прожила. Я всегда знаю, что он сделает, еще когда он и сам не знает.

– Выпей кофе,- сказала Дилси.

Нэнси поднесла чашку ко рту и подула в нее. Рот у нее растянулся, как резиновый, губы стали серые, словно она сдунула с них всю краску, когда стала дуть на кофе.

– Я не черномазый,- сказал Джейсон.- А. ты черномазая, Нэнси?

– Я богом проклятая,- сказала Нэнси.- А скоро я никакая не буду. Скоро я уйду туда, откуда пришла.

III

Она стала пить кофе. И тут же, пока пила, держа обеими руками чашку, она опять начала издавать этот звук.