– Может быть, у них как раз ровно столько ума и уважения к другим, чтобы не портить хороших кухарок, – предположил он.

– Да, – согласился молодой Баярд, – даже кухарка бросает работу, когда выходит замуж.

– Что правда, то правда, – подтвердил Саймон. Облаченный в накрахмаленную рубашку без воротника и в воскресные брюки (был день Благодарения [69] ), он стоял, картинно прислонись к буфету, и в добавление к своим обычным запахам издавал еще еле уловимый запах виски. – Когда мы с Ефронией поженились, то мне за первые два месяца пришлось четырежды искать ей место.

– Саймон, наверное, женился на чужой кухарке, – заметил доктор Пибоди.

– По-моему, лучше жениться на чужой кухарке, чем на чужой жене, – отрезала мисс Дженни.

– Перестаньте, мисс Дженни, – укоризненно заметила Нарцисса.

– Прошу прощения, – тотчас отозвалась мисс Дженни. – Я это не по вашему адресу сказала, Хорес, мне просто так в голову пришло. Я говорила с вами, Люш Пибоди. Вы думаете, что если вы шестьдесят лет подряд обедаете за нашим столом в день Благодарения и на рождество, то вам можно приезжать в мой дом, чтоб надо мной же издеваться?

– Перестаньте, мисс Дженни! – повторила Нарцисса.

Хорес положил ложку, и Нарцисса взяла под столом его руку.

– О чем вы там толкуете? – Старый Баярд, у которого за вырез жилета была заткнута салфетка, опустил ложку и поднес к уху ладонь.

– Ни о чем, – отвечал ему молодой Баярд, – тетя Дженни опять пререкается с доктором. Пошевеливайся, Саймон.

Саймон, с интересом прислушиваясь к перебранке, начал не спеша убирать со стола суповые тарелки.

– Да, – продолжала мисс Дженни, – если этот старый осел Билл Фолз намазал дегтем прыщик у Ба-ярда на физиономии и случайно его не убил, вы должны бегать по всей округе надувшись, как отравленный пес. А вы тут при чем? Ведь это не вы его вылечили. Может, вы эту штуку сами на него накликали?

– Саймон, не найдется ли у тебя куска хлеба или еще чего-нибудь, что мисс Дженни могла бы положить себе в рот? – с невинным видом осведомился доктор Пибоди.

Мисс Дженни, сверкнув на него глазами, с шумом откинулась на спинку стула.

– Эй, Саймон! Ты жив или нет?

Саймон собрал тарелки и понес их из комнаты, гости сидели, стараясь не смотреть друг другу в глаза, а мисс Дженни, укрывшись за баррикадой из чашек, ваз, кувшинов и прочей посуды, продолжала неистовствовать.

– Билл Фолз… – задумчиво повторил старый Баярд. – Дженни, когда Саймон будет собирать ему корзинку, пусть зайдет ко мне в кабинет, у меня там кое-что для него припасено.

Речь шла о пинте виски, которую всегда вручали старику Фолзу в день Благодарения и на рождество. В эти дни старик по ложечке оделял этим виски своих престарелых бездомных приятелей, и старый Баярд неизменно просил Дженни напомнить Саймону о том, чего никто из них никогда не забывал.

– Хорошо, – согласилась она.

Саймон появился с огромным серебряным кофейником, поставил его возле мисс Дженни и снова ушел на кухню.

– Кто хочет сейчас кофе? – обратилась она ко всем. – Баярд ни за что не сядет за стол без кофе. Вам налить, Хорес? – Он отказался, и тогда, не глядя на доктора Пибоди, она сказала: – А вы, конечно, выпьете чашечку.

– Если вас не затруднит, – кротко отозвался оп. Подмигнув Нарциссе, он состроил похоронную мину.

Мисс Дженни пододвинула к себе две чашки. Появился Саймон с огромным блюдом; он пронес его по комнате, изящно балансируя им у себя над головой, и торжественно водрузил на стол перед старым Баярдом.

– Боже мой, Саймон, где ты ухитрился достать в такое время года целого кита? – спросил молодой Баярд.

– Да, это рыба так рыба, – согласился Саймон.

Рыба действительно была необыкновенная. Не меньше ярда в длину, с седельный чепрак шириной, ярко-красного цвета, она бесшабашно и лихо скалилась на блюде.

– Черт побери, Дженни, – сердито проворчал старый Баярд. – На что тебе эта дрянь? Кому вздумается набивать себе брюхо рыбой в ноябре, когда на кухне полно опоссумов, индеек и белок?

– Кроме тебя здесь есть еще люди, – возразила она. – Не хочешь – не ешь. У нас дома всегда подавали рыбу. Но эту миссисипскую деревенщину даже под страхом смерти не отучишь от хлеба и мяса. Поди сюда, Саймон.

Саймон, водрузив перед старым Баярдом стопку тарелок, подошел к мисс Дженни с подносом, и она поставила на него две чашки кофе, которые он подал старому Баярду и доктору Пибоди. Потом мисс Дженни налила чашку себе, а Саймон подал сахар и сливки. Старый Баярд, продолжая ворчать, резал рыбу.

– Я ничего не имею против рыбы в любое время года, – сказал доктор Пибоди.

– Еще бы! – отрезала мисс Дженни.

Он снова подмигнул Нарциссе и сказал:

– Только я люблю ловить рыбу в собственном пруду. Моя рыба более питательна.

– У вас все еще есть пруд, док? – спросил молодой Баярд.

– Да. Но в этом году что-то неважно клюет. Прошлую зиму у Эйба была инфлюэнца, и с тех пор он поминутно засыпает, а мне приходится сидеть и ждать, пока он проснется, снимет с крючка рыбу и нацепит новую наживку. В конце концов я стал привязывать ему к ноге веревку, и когда рыба клюнет, я протягиваю руку, дергаю за веревку, и он просыпается. Вы должны как-нибудь привезти ко мне жену, Баярд. Она еще не знает, какой у меня пруд.