Я слышу утренею сирену уже в который раз. Но она всегда меня пугает. Сегодня хуже всего. Наверное, так происходит по тому, что в Освенциме всем с каждым днём становится только хуже. Мы опускаемся все ниже и ниже на самое дно. Кроме того, я ещё не до конца отошёл от операции, сути которой я до сих пор не понял. Я сонно смотрю на Отто и Френни. Отто сидит в кровати. Френни тоже сидит только у неё нет головы, а её туловище представляет собой огромную вагину. У нас нету времени чтобы обсудить её безголовость, потому что надзиратель у входа хочет по быстрее освободить бараки. Он размахивает когтями и выталкивает детей в коридор.

В мою кожу вживили зелёные когти. Сами ладони при этом выглядеть нормально. Так же как руки и ноги. Я ощупываю свою задницу. Похоже она тоже в норме. Даже если я уже не ребенок, то пока ещё и не Жопа-гоблин.

Я бегу чтобы не отстать от Отто оставляя Френни позади. Чем реже мы с ней будем общаться вне барака тем безопасней для нас обоих будет.

Сейчас самое холодное время года. Свастики кружатся в порывах северного ветра. На горизонте то и дело мелькают молнии, гремит гром. Я едва могу расслышать крики Жопа-гоблинов.

– яблока! Яблока! Яблока!

Сегодняшняя перекличка обещает быть адской.

Я догоняю Отто в тот момент, когда он пытается отыскать своё место в строю. Погодный хаос нарушает наш обычный порядок. Сбитые с толку гоблины высовываются из дверей и окон фабрик, и шагают вокруг яблочной платформы. Те гоблины, которым не обязательно присутствовать на переклички и сопровождать нас за завтраком даже не выходят на улицу. До начала рабочего дня буря нарушат их единство со вселенной.

в первые видя Отто после операции я прикусываю язык. Теперь мне ясно почему я в темноте принял его за Жопа-гоблина. Его детские руки исчезли. Новые руки похожи на зелёные кожаные перчатки на десять размеров больше. Они свисают до колен, на его лице резиновая маска. Он замечает, что я пялюсь на него с отвисшей челюстью и не меняя выражения лица говорит:

– На себя посмотри...

Прошлой ночью я решил, что он говорит едва слышно из-за проблемы с горлом, как и у меня. Но теперь я вижу, что его голос приглушает маска. Надеюсь, он сможет противостоять этим мутациям.

– Смирно! Штаны снять! Задницы задрать!

Мы спускаем штаны. Задница моего брата распухла. Теперь она похоже на поверхность луны. Из пещер гнойной инфицированной плоти лезут сперма-черви. Они падают на яблочную платформу и вгрызаются в мрамор.

Жмурика, между нами, так не кем и не заменили. Проходит несколько часов к тому времени как Жопа-гоблин достигает нас. Моя спина ноет и грозит вот-вот треснуть. Солнце будет подниматься вечно. Я готовлюсь к стандартной процедуре выцарапывания свастики и ректального осмотра.

Надзиратель кладёт одну руку мне на ягодицу и выпускает когти. Я пытаюсь мысленно покинуть тело, но безуспешно.

Этот трюк у меня почти получается, но надзиратель просовывает руку у меня между ног и хватает меня за мошонку. Забыв о предосторожности, я поворачиваю голову и вижу, как сверкает игла.

Игла входит в моё правое яичко, к горлу подступает рвота и желудочный сок. Я удерживаю это всё во рту. Едва сдерживаюсь что бы не заблевать мраморный пол. Наверное, я уже навлек на себя серьёзные неприятности тем, что повернул голову.

Желчь вытекает между зубов, засыхает у меня на языке. Игла вытягивать содержимое моего правого яичка досуха. Пока оно не превращается в пустой мешочек.

Я не уверен, но похоже Белый Ангел даёт распоряжение чтобы с Отто проделали тоже самое. Теперь идёт дождь вперемешку со снегом. После окончания переклички я выпрямляюсь. Мое тело разрывается от боли в тысячи разных мест.

Белый Ангел отправляет нас прямиком на распределительный пункт.

Сегодня нам не достанется детской кожи. Когтем я выковыриваю остатки желчи из зубов.

Мы с Отто бредём бок, обок потирая промежности.

– Освенцим меняется, - Говорит он.

– Мы уже изменились, - Отвечаю я.

– Они хотят сделать из нас подобия себя. Они хотят превратить Освенцим в сказочную страну.

Глава 10

Сегодня распределением работ тоже руководит Белый Ангел. Он стоит под мигающей лампочкой, которая раскачиваться на ветру. Когда к нему подходит Отто он издает гудок: Туууу! Вместе того чтобы взять следующею карточку из стопки он достает из кармана пустой бланк и что-то на нем пишет. "Приказ Доктора”.

Отто, опустив голову отходит от меня. Белый Ангел тоже даёт мне особое поручение. Я должен идти на велосипедную фабрику. Шлепая по грязи, я догоняю Отто.

– Дай посмотреть твою карточку, - Говорю я.

Он протягивает мне листок, но чернила на нем уже смазались.

– Хирургическое отделение, - Говорит он, - Я иду в хирургическое отделение.
– Затем он уходит. Впервые в жизни мы работаем порознь.

Я устало тащусь на велосипедную фабрику, другие дети торопятся на свои рабочие места. Даже несмотря на бурю многие из них останавливаются чтобы внимательно меня рассмотреть. Под навесом стоят несколько Жопа-гоблинов и пьют сидр. Когда я прохожу мимо некоторые из них начинают перешёптываться и показывать на меня пальцами.