— Скажу один раз и повторять не стану: я староста школы, и вижу, у вас проблемы с принятием. Разберемся, что конкретно вас не устраивает, помимо моего кристалла на шее?

Синий кивнул с высокомерной усмешкой.

"Боже, они что, все берут пример с Дейвила? Он отвратительный объект для подражания".

— Ты отброс.

— Помимо моего кристалла, Андерсон.

Вытянутое лицо сморщилось, будто лимона поел.

— Отброс не может быть старостой.

Выдохнув, Феликса посмотрела в окно. Солнышко спряталось за третьей башней, подсвечивая ее как нечто священное. Вид помог перевести дух.

Она ведь хотела по-хорошему, ей тоже не очень нравилось здесь находиться, но приходится.

— Твой отец дружит с профессором Брауни, вашим деканом, верно? Ты поэтому третий год подряд староста факультета? У тебя не образцово-показательный рейтинг, чтобы занимать почетную должность.

Андерсон напрягся, глаза заметали почти осязаемые молнии.

В точку попала.

Высшие не обращают внимания на отбросов, когда нет цели поиздеваться. А Фоукс семь лет впитывала все. Слушала. Прислушивалась. Она может каждому в этом кабинете указать на явные промахи.

Взгляд скользнул по скучающему Маккинни. Он приподнял брови в немом вопросе.

На его счет сказать нечего. Он по праву занимает свое место.

— Кто-то еще желает высказаться? Не стесняйтесь. Вы ведь все смелые.

Особенно, когда рядом предводитель или его друг.

Маккинни покрутил головой по сторонам, осматривая присутствующих. Не увидев рвения поболтать, взял на себя роль переговорщика.

— Давай к делу. Не хочу проторчать здесь до ночи.

В списке адекватных синих первое место давно занимал Маккинни. Он тоже не любит отбросов, может послать, но от него не несет высокомерием. Нет излишнего пафоса, демонстрации себя: "я синий, мне все можно". И он еще раз показал, что Феликса не ошиблась.

Она озвучила необходимые к выполнению задания, а распределять их взялся Маккинни. Его никто не подумал игнорировать.

Неприятно, немного. Ей придется долго подниматься в их глазах. Если вообще получится.

Затянувшееся собрание закончилось перед ужином. Предстоял важный выбор: поесть нормально впервые за день, или пойти в библиотеку делать доклад на завтра, и оттуда сразу на патрулирование?

В животе начало посасывать, это склоняло к первому варианту. На ужине будет Дейвил. От этого тоже начались не менее неприятные ощущения внутри.

"Проклятье, Феликса. Хватит бегать. Трусость тебя не красит, голод не добавит плюсов".

В конце концов, когда-нибудь придется посмотреть ему в глаза, чтобы узнать: застукал он тебя или чертова удача отвела.

Эпизод 12. Баунти

Аппетит пропал из-за паршивого настроения.

Фоукс не было в зале. Он пробежался взглядом по всем столам, пока шел за свой.

Она объявила голодовку? Или уже развлекается с Уоррингтоном, который с какого-то хрена тоже не пришел на ужин?

— Ты слишком напряжен, — протянула Мими, проводя носом по скуле к уху.

Яркий запах ее цветочных духов неспособна перебить даже запеченная курица.

— Я расслаблюсь, когда ты дашь мне спокойно поесть.

Она урвала момент и оставила легкий поцелуй на губах. Восторг от этого простого действия, словно она гребаную лампочку проглотила.

Ленивое ковыряние вилкой в салате ужином не назовешь. Двигал рукой по инерции.

"Где Уоррингтон, сука? Где Уайт? Где эти два долба…"

Маккинни вошел в зал.

"А тебя где носило? Там же, где и Джеффри с Патриком?"

Пальцы стиснули вилку, злость подкатила к горлу, казалось бы, без видимой причины. Но она была. И эта причина, не смотря по сторонам, прошла и села за стол. Спиной к Шаму.

Не успел он об этом подумать, как в дверях появились две довольные морды.

Почему пришли одновременно? Она была с ними? Отвернулась специально, чтобы распухших губ не показывать?

"Шлюха Фоукс".

До одурения довольная улыбочка Мими только подогрела внутренний рев.

— Где были?

Парни застыли, не решаясь сесть за стол. Маккинни, только усевшийся напротив, выразил вопрос безмолвно. У него на лице все написано.

— Оглохли? — он сам едва себя слышал.

Звук словно выкрутили на минимум.

"Сука, до трех считаю."

— Ша-ам, милый, чего ты на них набросился?

Голос Мими прорывался из-за пленки. Плотной, оглушающей. Перед глазами только знакомые до мелких деталей рожи, а на обратной стороне век — стройное тело, обмотанное белым полотенцем, с перьями гребаного феникса на ключице.