– А у нас, Костя, свое жалование.

Дабы не оставалять в нашем повествовании белых пятен, здесь же раскрою читателям тайну чудеснейшего спасения, казалось бы обреченного уже Ланцова, воздав этим должное прозорливости и человеколюбию губернатора, взявшего по окончании совещания уникального начальника ЖЭКа под свою защиту и приказавшего Аганесову не подвергать его остракизму, оставить в покое, а при случае и премировать. Ослушаться главу города, пока все еще было свежо в памяти, тот был не в силах, о чем и сообщил по телефону Шукурову, дав этим Василию Васильевичу короткую передышку.

Остаток рабочего дня прошел для него и всего коллектива в авральном режиме. Требовалось выполнять наказ губернатора по спасению города и его жителей от надвигавшегося коллапса, и Ланцов до позднего вечера мотался на служебной машине по территории, подгоняя окончательно расслабившихся за праздники подчиненных, а где-то и вдохновлял их на трудовые свершения личным примером. Когда же, вконец обессиленный, он вернулся в свой кабинет, к нему заглянула на огонек не менее измученная в сражении со снежной стихией Лариса.

Василий Васильевич включил электрический чайник, достал из сумки пакет с затвердевшими уже пирожками, высыпал их на тарелку и пригласил ее к «шведскому» своему столу, однако Лариса шутку его оставила без внимания и осторожно, словно у тяжелобольного поинтересовалась его самочувствием.

– Ребро немного побаливает, и устал с непривычки, – беря пирожок с тарелки, пожаловался Ланцов.

– И все? – удивилась Лариса.

– И все. Ну, разве что давление еще подскочило.

– А то тут такое про тебя говорят. Будто ты того… умом тронулся. Аганесова при губернаторе с трибуны вором назвал, а Шукурова нашего и вовсе послал подальше. На Ближний Восток дынями торговать.

Ланцов, не ответив ей, отгрыз треть пирожка и принялся его молча жевать, но после настойчивых просьб Ларисы пересказал ей все же утренние события, чем перепугал ее еще больше. Столько лет знать своего начальника и представить его способным на такое безумство, было за гранью ее понимания. Гибкий с вышестоящим начальством и прагматичный во всем остальном «Вась-Вась», ни на минуту не забывавший о собственной выгоде и безукоризненно соблюдавший негласные правила коммуналки, и вдруг прилюдно выдать такое, да еще в самом Смольном.

– Да я вроде и не хотел, все само собой получилось. Стоит только мне кашлянуть, так из меня правда и прет. Сам удивляюсь, – признался он ей. – Как будто в голове что-то перевернулось.

– Может, это от сотрясения? – спросила обеспокоенная его словами Лариса, а Ланцов растерянно пожал плечами.

– А может, ты вирус какой в горах подхватил, – предположила она. – От них менингит бывает. – Лариса потрогала его лоб. – Вроде холодный.

Василий Васильевич взял ее за руку и прикоснулся губами к запястью.

– Ты, Лара, только не обижайся, но нам придется расстаться. Я вчера все о нас жене рассказал и поклялся ей больше не врать. И тебе не могу.

Лариса нервно отдернула руку и хотела подняться, но Василий Васильевич ее удержал.

– Вот признался тебе, и сразу же полегчало. И боли вроде утихли, – продолжил он свои откровения, Лариса же, слушая их с плотно сомкнутыми губами, продолжала упорно молчать, уставившись на прибитый к стене график работы ЖЭКа, и Ланцов, удерживая ее, заговорил с ней, словно отец с молодой легкомысленной дочерью.

– Тебе ведь, Лара, личную жизнь свою нужно устраивать. Замуж, несмотря на свой неудачный опыт, еще раз выйти, ребенка, пока не поздно, родить. Ты же молодая красивая женщина, а я уже пенсионер без пяти минут…

Не дослушав его, Лариса закашлялась, а затем резко встала, прошла к книжному шкафу, заставленному спортивными кубками и дипломами за разные достижения, постояла возле него в раздумье, после чего повернулась к Ланцову и спокойно уже с чувством собственного достоинства сказала ему:

– А ведь знаешь, Василич, ты прав. Я и сама постоянно об этом думала, только сказать тебе не решалась. Боялась, что ты меня сразу уволишь, и я служебной квартиры лишусь.

За этим признанием последовали и другие более интимные откровения, после чего на какое-то время они приумолкли и с интересом, словно только что познакомились, стали внимательно изучать друг друга.

– Похоже, у тебя тоже самое, – первым придя в себя, предположил Василий Васильевич, и Лариса в ответ кивнула.

– Видимо, да. Значит, это не менингит и не сотрясение, а что-то другое.