Взорвалась твердость прихода, вот-вот все рассыплется.

Дома Мардарию дьяконица душу мотает. К ней соседка Марфа Степановна с вычислением приходила: - все проценты в сгущенном молоке совсем не молочные, а из чего-то бог знает из чего. Без чухонки дитя пропадет. А чухонке дать что ж? Старшенькие - первая ступень - окончательно без башмаков. Дьяконица себе к летним туфлям пришила рукава старой шубы, не ноги у нее - трубы самоварные, ночью только и выйти.

Ну что, спрашивается, дьякону Мардарию делать? К пану Ступаковичу поступить?

Пан Ступакович давно, как бес, вокруг дьякона ходит, к себе, в "кафе-Козерог" нумера петь зовет. Губа не дура у пана Ступаковича, и расчет его без просчета. Дьякона и дьячки отощали, голоса у многих не хуже, чем у вольных артистов, а по духовному положению своему возьмутся за дело сходнее. Особливо из "мертвых", так как мода сейчас на "живцов".

Вот и пошел с дозором пан Ступакович по церквам, отмечает в блокноте хорошие голоса. Знакомится деликатно, и предложение выступать в "номерах" с частушкой, с характерной песней "лапотник", словом, по сезону - с чем придется.

– Гонорар разовый, без заминки, одно условие не опаздывать. Дело живое проточное: посетитель, особливо подвыпивши, обожает быстроту и коловращение.

Голос у дьякона Мардария, записал в блокнот Ступакович, - tenor di grazia, а как при знакомстве узнал, что в селе своей песней славился - ну как клещ.

Пан Ступакович не отстает, дьяконица с бетонами пристает - как удержаться Мардарию?

– При моем сане зазорно, ряса на мне!

– Вы не в рясе будете петь, - говорит Ступакович.
– Вы рясу в общей уборной на гвоздь повесите, а с чего ряса на гвоздю спаскудится?
– никак. Вы петь будете в самом наиладнейшем лапотном уборе, и заметьте себе: плисовые шаровары - досконально прежняя роскошь.

Дьякону отец вспоминается: строгий, с академическим значком. А Ступакович свое: гонорар наивысший, разовый, без заминки, один уговор - не опаздывать. Дело живое - проточное.

Как неужто и в субботу? Сейчас после всенощной, и грим положить не успеешь.

– Грим? Пустое дело, - сказал Ступакович, - зеркальце выньте, да хоть себе в алтаре цветным карандашиком тут - там. Шапку нахлобучил, бородой в воротник, и - хотите на пару пива? Никому не узнать.

Дьякон Мардарий руками замахал:

– Такой грех в моем сане!

А пан Ступакович:

– Почему вам грех, когда у меня полный духовный ансамбль! И не какие нибудь безработные, а сплошь живая и мертвая церковь. Теперь никто ветер к себе в голову не впускает - совместительствуют. А вы хотите состроить исключение?

– Сан духовный...

– Я же сана, боже храни, не отгнетаю. Сан вам остается для базы. А "кафе-Козерог" - отхожий промысел. Ну: не коротко и не ясно?

– Сан - для базы! Духовный мой сан?!.

Не спал эту ночь Мардарий и как дятел, одно: ехал сюда, чтобы свой сан оправдать. А сан-то... сан - для базы.

V

Дьякон Мардарий в столице больше слыхал о том новом, что творилось в церковных кругах, но, как и в Дубовой Луке, это все были злые сплетни, а сам он еще приблизиться к делу не мог.

Приход его был из "мертвых", и батюшка в проповедях норовил завернуть про последние дни и печать Антихриста. Конечно, все это с указанием на далекое прошлое Византии и гонение императора - арианина.

Но преотлично все знали, где сия Византия и кто будет сей арианин. А управдом Сютников, между всем прочим, и богоспец, он проведал всю платформу живцов: и кому будут давать красные митры, и кто замечен в "сокрытии ценностей", и сколь много вдовых попов с разрешения "ВЦУ" поженились.

Он же приносил живцовский "журнал для всех" с подсчетом на полях, сколько раз упомянуто слово "экс-пло-а-та-ция", и прочие советские митинговые слова, вместо прежних слов божественных. А последний листок, богоспец Сютников вырезал и наклеил на твердый картон.

Это было объявление о дешевой продаже плащаниц, подсвечников и хоругвий с плагиатным от гостиного двора выкриком, вроде рекламы крест на крест: "все для церквей"!

Сютников, злорадно хихикая, берег этот листок для каких то иных времен.

А дьякону Мардарию одно любопытство: - самому поглядеть, удостовериться, точно ли живцы - антихристы? Прочтя как то раз о "совместном" выступлении, все дела неотложные бросил, в партикулярный свой костюмчик оделся, волосы шарфиком обвязал.
– Хоть и модны "стрижи", а не всякому просто, поднять руки на волосы. Молитва над ними.