За разговором не замечаем, как подъезжаем к сервису. Сервис представляет из себя гараж с кучей разбросанных по нему инструментов. Точнее сказать, это обычный навес, под ним бревно с брошенным на него старым ковром, на ковре восседают, неспешно беседуя, три человека. Неподалеку в машине ковыряется молодой, лет двадцати пяти, парень. Он встает, подходит к нам, представляется здешним электриком. Но почему-то не внушает мне доверия, и я принимаю решение ремонтировать самостоятельно.

Разложив инструменты, начинаю все откручивать. Снимаю бак, снимаю бензонасос, и тут же – резкий запах бензина, плеснувшего мне на руки. Вытираю ладони ветошью, затем продолжаю работу.

– Так, неси-ка ключ! – требую на взводе. Молодой быстро его приносит.

– Отвертку крестовую дай! – обращаюсь к одному из сидящих на бревне. Тот тоже приносит инструмент, ни слова не говоря. Будучи на нервах, я довольно быстро справляюсь с задачей. Меняю сгоревший предохранитель, бензонасос, чищу цепь, подливаю масло. Когда собираю все обратно, неубиваемая японская техника опять оживает!

После этого мы отправляемся в Хиву по жаре в сорок градусов. Слабо представляю, как здесь можно путешествовать летом. Кажется, что даже асфальт под колесами от такой жары плавится!

Кроме жары, еще одна проблема – бензин. Точнее, его отсутствие на многих заправках, где предлагают разве что газолин. Это некая похожая на бензин бурда, сделанная из газового конденсата. Заправка газолином сравнительно дешевое удовольствие, но в конечном итоге это чревато серьезными последствиями, поскольку двигатель может просто сгореть. И мы не рисковали – направлялись только 80—м или 92-м, который приходилось подчас заливать из каких-то банок, канистр, но все-таки это был бензин, привозимый из Ташкента.

Узбекские гаишника большой проблемы из себя не представляют, если, конечно, ведешь себя нормально, общаешься с ними по—человечески и в соответствии с местными обычаями. Диалог, когда нас останавливали, обычно начинался так.

– Откуда едете? – первым протягивает руку полицейский.

– Мы путешественники из Петербурга, едем смотреть Узбекистан. – Пожимаю руку и тут же спрашиваю улыбаясь: – Как дела? Как семья, как дом, как дети?

Услышав такой вопрос, служитель власти расплывался в улыбке, что-то рассказывал и был сама вежливость. Один гаишник даже клубникой нас хотел угостить, а другой дал нам совет, где поесть самую вкусную в Хиве самсу. Ни один узбекский полицейский нас не оштрафовал, даже если останавливал в момент превышения скорости. Главное – не лезть на рожон, а общаться по—человечески, душевно.

В Хиве селимся в гэст-хаузе прямо напротив древней крепости. Вечерняя трапеза состоит из вкусного узбекского чая, лепешек, овощей, а еще нам подали манты – сочные, с нежнейшим тонким тестом. Хорошо поужинав, отправляемся на прогулку по ночной Хиве. В плане подсветки это скромный город, но очень колоритный. Из полутьмы то и дело выплывают очертания старинных зданий и сооружений, где—то слышится шум шагов, где-то детский смех – это местные мальчишки затеяли поздний футбол. Мы еще ничего не знаем про город, но сейчас не время для экскурсии – ее мы откладывает на завтра.

Утром приобретает узбекские тюбетейки, нанимаем экскурсовода и отправляемся знакомиться с древним городом Хнвой. Экскурсовод – небольшого роста, полноватый мужчина, в солнцезащитных очках и белой рубашке, которая вскоре покрывается мокрыми пятнами от пота. Вроде еще даже не полдень, но жарит по-взрослому и я задаю экскурсоводу вопрос:

– Как же вы тут летом работаете?

– О, брат! – машет тот рукой. – Летом тут вообще беда, до пятидесяти градусов иногда доходит!

Нас знакомят с древней частью города под названием Ичан—Кала. Центром ее является Куня—Арк, что в переводе означает «старая крепость».

– Это был город в городе, – поясняет гид. – Тут хан сидел. И гарем был тут, и канцелярия, и отдельная мечеть, и монетный двор. Автономное существование, короче, было у хана, он мог так годами жить, ну, пока не придут завоеватели.

– И много их приходило? – спрашиваю.

– Хватало. Особенно часто Иран нападал, или, как его называли раньше, Персия.

Под конец экскурсии решаем подняться на один из минаретов старого города.

– С нами не пойдете? – спрашивает Женя экскурсовода. Тот утирает выступивший на лбу пот.

– Нет, ребята, наверх – без меня. Я вас тут подожду…

Он отходит в тень от стены, потому что на солнце – ну просто адское пекло.

Внутри сооружения прохладнее, чем на улице, но очень тесно: если бы в этот момент кто-то спускался сверху по винтовой лестнице, мы не смогли бы разойтись. Кроме того, ступеньки очень скользкие, подъем довольно труден, по сравнению с ним восхождение на колоннаду Исаакиевского собора в Питере – просто легкая прогулка.

Конечно же, мы посещает местный базар, где жарят шашлыки, люля-кебаб, пекут самсу, зазывают купить одно, другое, и мы с удовольствием перекусываем перед очередным этапом путешествия.