— Садовый домик. Он удобный, уединённый, там никто не помешает. — Тут же вместо меня ответил Урух.

— Домик, говоришь?! Ну, веди, муж сердобольной женщины! Живо-живо! Тут счёт уже не на дни, а на минуты идёт.

Снова всё пришло в движение.

И я вдруг осталась одна.

В окно было хорошо видно, как урух ведёт медицинский караван в сад. Корвин шёл за гравиносилками, как привязанный зомби. В глазах — боль, никого кроме парня не видит.

Они давно уже скрылись за роскошными ветвями фруктовых деревьев, а я всё стояла … смотрела вдаль и думала.

“Откуда у Корвина такой взрослый сын? Ведь я так поняла — у него с его женой — ни-ни?! Или он вынужден был жениться?! Первая любовь сына? А сам сын — от другой женщины?! Мда … это похоже на правду. Интересно, а Корвин теперь разведётся со своей женой, или так и будет страдальца изображать?!” — Рассуждения, начавшиеся с жалости, завершились глухим раздражением. — “Хватит рефлексировать! Работы много.”

Погрузившись в текучку дел, которых на моей маленькой ферме всегда было предостаточно, постепенно отвлеклась от папы с сыном.

В конце концов — если ему надо — сам всё расскажет.

Солнце уже зашло за горизонт, когда меня отыскал Старый Свальк. Мы стояли со старшим садоводом и обсуждали схему восстановления сада и постепеной замены старых деревьев.

— Хорошо-то как! — Врач потянулся, с наслаждением вдыхая вечерний воздух, в котором смешивались ароматы плодового сада и цветущего ночного луга. — Как в детстве… Помню … матушка хлопочет на кухне. Печёт лепёшки и запекает мясо. А мы с братом и сёстрами накрываем на стол. В окно врывается ветер. Качает ветки цветущего сада … сад у нас был маленький. Но он щедро благодарил нас за уход. У вас сейчас — так же хорошо.

— Идёмте в дом, нэр Свальк. Вы разделите с нами ужин? Как паренёк?! Шансы есть?! — Вот ведь не хотела, а всё равно лезу в чужую жизнь. В которую меня пока даже ни намёком не пригласили.

— Шанс есть всегда. И весьма неплохой. Но на всё — воля Звёзд! Славу так промыли мозги, что я тебе сочувствую, детка. Он придёт в себя и снова будет рваться к той, к которой связан узами Пары.

— Она … его Пара?! — Я была в шоке.

— Она для него — да. Он для неё — нет. А может это и не парность вовсе. Слышал, что сакоты лихо проворачивают такое. Выпьют отец и сын у тебя крови бочку и нервов порвут мешок. Ну да будем надеяться на лучшее. Впасть в тоску — можно всегда.

Мы уже вошли в дом, где нас ждал накрытый стол.

— Всё готово, хозяйка. Но нэр Урух предупредил, чтобы за стол садились без него. Он куда-то улетел. Но обещал поторопиться. — Сообщила экономка.

— Ну! Выше нос, детка! Неужели ты не справишься с какими-то избалованными стервами?! Нравится мужик — бери его! Отними! И ей рыло начисть! Чтобы молодёжь не растлевала! — Сваль так хлопнул меня рукой по плечу, что я едва устояла на ногах.

“Нет, а действительно! Вот возьму и отниму!” — Решила для себя, но ничего сказать не успела. Потому что на пороге столовой появился совершенно “выжатый” Корвин.

— Нэра Эйхард, простите за опоздание. Меня настоятельно попросили оставить сына и не мешать реанимационным действиям.

Я удивилась, а Свальк, вдруг, шкодливо мне подмигнул.

“Понятно откуда такие рекомендации. Не забыть бы поблагодаить!” — Подумала я, но вслух сказала совершенно нейтральным тоном:

— В таком случае, разделите с нами ужин и будьте здесь — как дома.

Корвин обалдело уставился на меня:

— После всего … плохого … вы принимаете меня в свой ближний круг?!

— Да. Посколько большая доля вины лежит на мне. Я просто обязана приютить вашего сына и вас.

— Но вы ни в чём не виноваты! Велла уже давно держит нас с сыном на удавке. Для сына — это любовь. Безумная, уничтожившая всё хорошее, что в нём было. А у меня удавка — Слав. Из-за моей неосмотрительности погибла его мать. И он для меня — единственная родня.

— Вы любили мать Слава?! — Свальк безжалостно начал допрос.

— Теперь, через столько лет, я понимаю, что там не было любви. Была влюблённость, страсть, сумасшедшее желание. Когда мать Слава поняла что беременна, она ничего мне не сказала. Спряталась у своей дальней родственницы. Там же начались роды, в которых Слав её убил.

— Она была карианкой! — Припечатал Свальк.

— Да. И ребёнок, в отсутствии отца, в отсутствии квалифицированной помощи, прогрыз себе путь через её живот.

— Это было глупое решение с её стороны. — Буркнул доктор.

— Это в первую очередь — моя вина.

— В чём-то — да. Но это не значит, что надо позволять ребёнку всё на свете. Вот у вас и вырос махровый эгоист. Который в первую очередь печётся о себе и своих желаниях.

— Я понимаю… и тут я виноват…

— А как получилось, что вы стали почти рабом вашей жены?!