Пощадите эти жизни сейчас, чтобы завтра убить еще сто тысяч.

Заключите сделку с феей, чтобы вас не трахнул кабан.

Эта последняя мысль почти заставила ее рассмеяться, когда она закрыла глаза, готовясь к тому, что должна сделать. Завтрашние проблемы предназначались для завтрашнего дня.

Когда-нибудь он займет свой трон. Он был силой природы. Если бы не она дала его ему, это был бы кто-то — кто угодно — другой. Возможно, даже изломанная фигура Асташи, которая все еще стояла на коленях в беспорядке, ее кровь смешивалась с кровью мертвых убийц.

Открыв глаза, она увидела существо перед собой. По-настоящему видела его таким, каким он был. Словно почувствовав это, он расправил крылья и прижал руки к бокам, уронив кусок разбитого черепа, который был в его руках. Полководец, весь в крови своих врагов.

— Я прошу вас о пощаде, верховный лорд Валрой. — Она высоко держала голову. Это была ужасная ложь, и она знала, что все видят в ней притворство. Но она старалась изо всех сил. — Прошу у тебя милости для Двора и для Асташи.

— А взамен? — Он выиграл. Все в его позе, в его голосе возвещало ему победу.

— Я дам тебе все, что ты захочешь. — Слезы бежали из уголков ее глаз. Она не стала их вытирать.

— Я принимаю ваше предложение. Милосердие даровано. — Он протянул ей руку. — Иди сюда, маленькая ведьма.

Шагнув вперед, изо всех сил стараясь избежать луж крови и кусков мяса, она направилась к нему. Протянув руку, она помедлила, поколебалась, а затем вложила ее в его. Он притянул ее к себе, прижав к себе, обвивая ее крылом. С мычанием, он наклонил голову к ней, шепча так, чтобы никто другой не услышал.

— Все, что я хочу, говоришь?

Рука схватила ее за задницу. Она бы не возражала так сильно, если бы не помнила, что его крылья почти полностью прозрачны. Она подпрыгнула, но это движение только позволило ему сильнее притянуть ее к себе.

Он погрузил пальцы в ее плоть и зарычал ей на ухо.

— Есть много вещей, которые я хочу. Я могу выбрать только один, хм? — Он наклонил ее голову, чтобы посмотреть на него, прижимая ее щеку к своей руке. Подушечкой большого пальца он вытер ее слезы. Его голос все еще был шепотом, когда он говорил с ней. Слова были для нее и ни для кого другого. — Тогда вот моя цена. Вот что я прошу взамен — перестань плакать.

— Что? — Она моргнула.

— Мне не нравятся твои слезы. — Он поднял руку, чтобы провести костяшками пальцев по ее другой щеке. — Перестань плакать, и милость будет твоей.

Как кусочки пазла, все встало на свои места.

— Ты хотел, чтобы это произошло. — Она понизила голос.

Он улыбнулся.

— Ты присоединишься ко мне за ужином? Я предполагаю, что да.

— Ты знал, что это произойдет! — Она зашипела на него сквозь зубы. — Ты мерзкий, чудовищный…

Он поцеловал ее, проглотив ее протесты, прежде чем они стали слишком громкими. Другое его крыло обвилось вокруг них, и она почувствовала, как мир снова растворяется вокруг нее.

Когда Валрой отпустил ее губы, он знал, что произойдет. Он приготовился к этому. И, конечно же, какой бы непредсказуемой ни была Эбигейл, по крайней мере в этом отношении он был прав. Он повернул голову от удара ее ладони о его щеку.

Это ужалило, но только на мгновение.

Боль охватила ту его часть, которая уже давно страстно желала ее. Он боролся с желанием застонать. Отчаянно, так отчаянно, ему хотелось перебросить ее через обеденный стол и сломать мебель силой своих толчков.

Но он этого не сделал.

Потому что она может плакать.

— Что со мной не так?

Он отпустил Эбигейл и смотрел, как она отдаляется от них, чтобы попытаться собраться. Она вытащила из-за стола стул и рухнула на него. Мудрый выбор, поскольку она выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание.

— Я ненавижу такие путешествия.

— Это может быть тревожным. — Он слизнул кровь с губ. — Я дам тебе это. — Он поднял руку, чтобы слизнуть еще одну полоску крови с ее тыльной стороны. Ему понадобится ванна.

— Интересно, позволит ли она мне иметь ее в таком виде. О, попробовать ее после битвы — да. Думаю, мне бы этого хотелось.

Образ ее, привязанной к столбу в его военной палатке, разгневанной и испуганной, когда он ворвался туда, обнаженной и жаждущей ее, танцевал в его сознании. Он представил, как берет ее, пока она задыхается под ним, пытаясь сохранить достоинство и отбиваться от него, пока она не станет гибкой и не сдастся тому, чего они оба хотят.

На этот раз он хмыкнул.