— Видишь ли, большинство человеческих существ находят, что на меня неприятно смотреть, — и он провел своей «рукой» вдоль тела.

— Не думал, не надеялся, — пробормотал ньюэл, — найти способ, который-бы обеспечил общение между нами обоими. Ты превзошел мои самые смелые ожидания, Кее-йес вейн Льюмаклин.

— Хотелось бы мне знать, что это за ожидания, — сказал Лу-Маклин чужестранцу. — Видимо, они большие, иначе ты не потратил бы на меня столько сил и средств. Тебе ведь нужно было не только доставить меня сюда, но и самому окунуться в нетерпимый человеческий мир.

Ньюэл сделал жест щупальцами, и Лу-Маклин счел этот жест знаком согласия.

— Пока мы не воюем, люди и ньюэлы. По крайней мере, сегодня. Может быть, будем воевать завтра. — Существо рассматривало Лу-Маклина в упор, ожидая реакции на свои слова. Убедившись, что ее не последует, оно продолжило.

— Устроить это трудно, но не невозможно. Даже один мир — это обширное пространство. Эта планета — планета больших городов и открытых пространств. Между прочим, меня зовут Нарас Шараф. Как тебя зовут, я уже знаю.

— Что же тебе надо от меня, Нарас Шараф? — спросил Лу-Маклин. — Я уверен, что это больше, чем просто утренний разговор и обсуждение внешности нас обоих.

Приземистое серое тело чуть-чуть шевельнулось. По мере того, как оно двигалось, тусклая кожа начала немного светиться. Свет переливался, менялся, он был то пурпурным, то темно-бордовым. Время от времени под кожей вспыхивали искорки. Эта картина немного смягчала наружность ньюэла, которая действительно была в высшей степени отвратительна.

— Действительно, ты прав, Кее-йес вейн Льюмаклин. Мне нужно больше, чем просто поговорить с тобой. Мы провели дорогостоящее и доскональное исследование твоей личной жизни и карьеры.

— В них нет ничего, что я бы хотел скрыть или чего бы я стыдился, — ответил Лу-Маклин.

— Тем не менее, это было необходимо для нас. Иногда нам очень трудно получить подобную информацию. Но за время нашего контакта с родом человеческим нам удалось установить, что за достаточную сумму денег можно все же приобрести много того, что не продается.

— Лучше подкупить, чем убить, — ответил Лу-Маклин. — Я делал и то, и другое, когда мне это требовалось.

— Как и я, — сказал ему ньюэл без угрозы в голосе. — Я тоже предпочитаю покупать, чем действовать силой. Но среди моего рода есть и те, кто думает иначе. Но как бы то ни было, мне удалось убедить большую часть Глав Семейств (из учебного курса Лу-Маклину было известно, что в обществе ньюэлов «Семейство» могло состоять из нескольких сотен тысяч членов, а «Великое Семейство» даже из миллионов) разрешить мне вступить с тобой в контакт. Нам редко встречаются люди, с которыми мы можем сотрудничать.

— Каким образом сотрудничать?

Лу-Маклин с интересом пододвинулся поближе.

— У меня есть для тебя кое-что вроде делового предложения, Кее-йес вейн Льюмаклин. Тебя интересует такой шаг с моей стороны?

— Меня всегда интересует хорошее дело, — последовал спокойный ответ.

— Даже если для этого придется иметь дело с грязными, скользкими ньюэлами?

— Грязь и слизь очень часто бывают характеристиками души, а не тела, — ответил Лу-Маклин. — Я знаю много людей, которых можно было бы так охарактеризовать. Давай же, делай свое предложение. Приму ли я его или отвергну, будет зависеть только от его достоинств.

— Ты существо беспристрастное, — прорычал Нарас Шараф.

— Я всегда беспристрастен в отношении дела.

— Даже с ньюэлом?

— Меня интересует твое предложение, а не твой внешний облик, Нарас Шараф. Я имел дела с оришианцами, атабасками и еще полудюжиной народов, не принадлежащих к человеческому роду. Почему бы мне не иметь дел с ньюэлами?

Нарас Шараф мигнул. Лу-Маклин не понял, что мог значить этот жест: был ли это просто рефлекс или в нем содержался смысл. Ньюэл мигал не часто, поэтому он остановился на последнем варианте. Двойные веки закрыли обширные глазные яблоки и медленно поднялись опять.

— Ни оришианцы, ни атабаски, ни другие не будут иметь с нами дел, — заметил Нарас Шараф, — потому что они находят нашу внешность отвратительной, как это делают представители твоего народа.

— Такие предрассудки — результат обыкновенного невежества. Я боюсь, что интеллект и здравый смысл не одно и то же, — ответил Лу-Маклин. — Я уже сказал тебе, что я не подвержен таким примитивным эмоциям.

— Мне сказали, что ты довольно необычный человек. Меня не обманули.

— Я вовсе не необычен. — Лу-Маклин шевельнулся в своем кресле. — Я всего лишь хороший бизнесмен, всегда готовый увеличить свою выгоду.