Сегодня, однако, она не собиралась рисковать. Ибо хороший ужин — и возможность до него дожить! — с детства ценила куда выше, чем гипотетическую возможность утереть нос кому бы то ни было.

Кроме того, следовало принимать во внимание то, куда она отправляется. Сейчас, за пару недель до начала семестра, «Бар» наверняка битком набит абитурой. А эта публика, ещё не проникшаяся своеобразным этикетом кампуса, может потребовать некоторого вразумления. Поэтому внутренние, незаметные посторонним, кармашки пояса были набиты мелкой, но от этого не менее смертоносной сталью. Да и широкие кожаные браслеты тоже не были только украшением.

Сплошное двухметровое ограждение крыши довольно успешно защищало от воющего над головой ветра, но это до поры. Куда-либо лететь совершенно не хотелось. Однако в такой вечер, как сегодня, доставить что-то на Правый Мизинец — именно так именовалась скала, на которой стоял дом Ланы — могли разве что сотрудники службы «Пегас». И цену за это запросили бы такую, что хватило бы на тридцать ужинов. Или даже на тридцать пять. Деньги у неё были… чего не было, так это желания лишний раз демонстрировать их наличие. Хватало и дома, который обычно арендовали на троих, и который она втихаря попросту купила, нафаршировала по своему вкусу и жила в нём одна. В общем, лететь придется.

Широкий толстый рант ботинка с характерным щелчком занимает свое место в массивном креплении. Карабин на конце вытяжного троса цепляется за кольцо на поясе. Другой его конец вообще никогда не снимается с леера, идущего от крыши до верхнего края ограждения. Тут главное — вовремя отстегнуться. Антиграв на малый… понизить центр тяжести до выяснения реальной обстановки на открытом воздухе, практически распластаться на доске… выше… ещё… ещё… визг отброшенного троса тонет в свисте ветра… вперёд!

Собственно, всей этой кутерьмы можно было избежать, поселись Лана в Старых Кварталах. Так именовались неровные ряды строений и строеньиц, окружающие стартовые столы космопорта, место которого занял университет.

Когда-то, так давно, что даже и желающие порыться в архивах находились через два раза на третий, близость к экватору играла немалую роль в деле планирования стартовых и посадочных площадок. Разница в силе тяжести и вызываемом ею ускорении свободного падения на полюсах и на экваторе совершенно не замечалась людьми, зато прекрасно ощущалась кораблями. И жалкие — в случае старушки Земли — пять сотых метра в секунду за секунду оборачивались при регулярных массовых полетах недурной экономией на топливе и техническом обслуживании. Также крайне желательным было наличие поблизости моря, а еще лучше океана, готового принять в свои могучие объятия аварийный, падающий корабль.

Но всё течёт, всё проходит. Одно за другим сменились несколько поколений двигательных систем. Маневренность кораблей в атмосфере от стадии «хоть бы мимо поля не промахнуться» усовершенствовалась до «приткнуться с запасом десять метров». Системы космодромного наведения научились загонять на безопасную траекторию любые развалюхи, вне зависимости от их состояния и наличия на борту дееспособного экипажа.

Романтика покорения Космоса ушла в прошлое вместе с отважными покорителями. Их место заняли ушлые, ценящие свое время, деньги и комфорт коммивояжеры. Как-то очень быстро выяснилось, что погодный бардак на экваторе мешает деловым операциям и портит причёски спутницам торговых агентов. Да и логистические схемы оказались не в пользу далеких перевозок грузов по суше, воздуху и морю. Экваториальные космопорты сначала захирели, а потом и вовсе закрылись.

Трудно сказать, насколько святым местом был первый космопорт Атлантиды, но пустовало оно недолго. Несколько сравнительно крупных островов, центр которых был идеально выровнен под стартовые столы, и уйма мелких живописных островков, рифов и просто торчащих из воды камней приглянулись основателям Нильсборского Университета. В центре самого большого острова, вознесенная высоченным постаментом выше даже флюгера на часовой башне ратуши, располагалась статуя Нильса Бора, чье имя носил университет.

Как ни ярился ветер, пытавшийся сорвать Лану с гравидоски, она выполнила привычный ритуал облёта вокруг статуи, изображавшей знаменитого ученого совсем молодым. Вспыхнула в отблеске очередной молнии и тут же погасла надпись: «Высоту можно измерить по-разному».

Легенда гласила, что однажды некий профессор-физик дал своим студентам задание: измерить высоту здания с помощью барометра. Все дружно кинулись высчитывать по известной формуле связь между разницей атмосферного давления на поверхности и над ней… и только один юноша заявил, что это ерунда.

Во-первых, сказал он, можно измерить высоту барометра, привязать к нему шнурок и спустить его с крыши. Длина шнурка плюс высота барометра даст искомый результат. Во-вторых, можно сбросить барометр с крыши и заметить время падения. В-третьих, зная высоту барометра и воспользовавшись подъемным механизмом, можно просто промерить стену, применив многострадальный прибор в качестве единицы измерения. В-четвёртых, в солнечный день можно измерить тень от барометра, тень от здания, и высчитать элементарную пропорцию. Ну и, наконец, самое простое. Можно прийти к управляющему зданием и сказать ему: «Господин управляющий! Посмотрите, какой прекрасный у меня барометр! Он — ваш, если вы скажете мне, какова высота этого дома!»