Лоджия представляла из себя просторное помещение с оштукатуренными стенами, белоснежным потолком и ковром на полу, чтобы не ходить по голому бетону. Примерно так я представляю себе лимб, в котором, быть может, когда-нибудь и окажусь. Надо сделать себе заметку «при возможности обязательно сравнить ожидания и реальность».

Кедо вынес стулья, мы уселись и начали молча смотреть на вид, открывающийся с лоджии. Все, что здесь было – это гаражный кооператив из серого кирпича, позади которого виднелись размытые дымовые трубы ТЭЦ, протыкающие грязную небесную гладь. Приметить отдельные детали не представлялось возможным, все было примерно одной цветовой палитры, из-за чего разные сооружения сливались друг с другом, создавая доколе невиданные конструкции, смысл и функции которых останутся тайной для каждого, кому удалось их увидеть и оставить в своей памяти.

Кедо начал нервно постукивать по стакану – сигнал о том, что он хочет сообщить мне что-то важное для него. Но из-за своей тактичности он вынужден привлекать внимание подобными намеками, оставаясь в ожидании первого слова собеседника, которое служит для него приглашением к началу диалога.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – без лишних предисловий начал я. – если да, то я во внимании.

– Я? – делая вид, что инсинуаций последних минут не было, удивленно произнес Кедо. – ну, у меня есть новость. Для меня важная.

Сделав знак рукой «продолжай», я принялся за вермут.

– В общем, мы с Геллой не так, чтобы прям давно вместе…

– А сколько? – отлипнув от стакана спросил я. Мне действительно было интересно узнать точную цифру для того, чтобы немного нормализовать рассинхронизацию своего внутреннего времени со временем действительным.

– Около двух с половиной лет. В общем, не знаю, может быть тебе покажется это безрассудным, но я принял решение сделать ей предложение в новогоднюю ночь. У меня есть еще полгода для полновесного обдумывания своего решения, но не думаю, что что-то изменится.

Он посмотрел на меня в ожидании реакции. Был ли я удивлен? Нет, как только Кедо начал свой монолог с предельно клишированного вступления, для меня уже все стало ясным. Да и решение это крутилось в воздухе в течении последнего года. Из-за этого мое лицо было абсолютно безэмоциональным и отрешенным.

– Поздравляю.

Кедо немного нахмурился, но в глазах появился лукавый блеск. Значит, это не было его тузом в рукаве, что-то напоследок он все же притаил. Осушив стакан одним глотком, он вытер рот рукавом футболки и счастливым тоном пятилетнего ребенка выпалил:

– Я подумал и решил, что хочу видеть тебя свидетелем на своей свадьбе. – он посмотрел на меня испытывающим взглядом, ожидая эффекта взорвавшейся бомбы.

Эффекта не последовало. Я сухо ответил согласием и продолжил просмотр панорамы. Спустя какое-то время я все же решил, что не стоит своей черствостью портить человеку важный момент и похлопав его по плечу добавил. – Для меня это честь, друг, просто встал не с той ноги.

В этот момент Кедо расцвел и со стороны походил на блаженного, которому дали в руки безделушку, что займет его на ближайшие месяцы. Сияние его зубов, открывшихся мне благодаря широкой улыбке, было настолько ослепительным, что мне пришлось прикрыться ладонью. Когда его экстаз прошел, а состояние слегка пришло в норму, он молча подлил вермута нам в стаканы, выдохнул и подобрал близ лежащий журнал, оставленный Геллой.

Глядя на свое едва различимое отражение в окне, мыслями я уносился все дальше в прошлое, что никогда на моей памяти не заканчивалось чем-то хорошим.

– Забавно, что пару лет назад я был настолько же близок к схожему шагу с Ви.

Кедо оторвал глаза от журнала и немного растерянно начал попытки поддержать меня, напоминая сотрудника телефона доверия. – Друг, это же жизнь, кто знает, что будет завтра. У тебя все еще будет хорошо, ты главное не давай подобным мыслям своей головой завладеть, а то снова выбираться придется из того мрака, в который ты себя загнал когда-то.

Я промочил горло, повернулся к Кедо и впервые за этот день ответил с живостью, достойной образцового сангвиника. – Просто мысли вслух, друг, ничего более.

Мои веки плотно сжаты, пальцами давлю на виски, ощущая вздутые вены. Тишина оглушает, из-за чего в голове появляется вибрирующий высокочастотный звон, знакомый тем, кто сталкивался с контузией. Медленно открываю глаза и осторожно осматриваюсь. Я сижу на широком пне, окруженный густой чащей леса, сквозь которую едва пробиваются солнечные лучи. Вижу неясный силуэт вдалеке, витающий над землей возле одного искривленного ствола, раскинувшего волнообразные ветви с изумрудной листвой. Встаю и отряхиваю свое одеяние от засохшей земли и древесных щепок, снимаю с себя нескольких обитателей этого глухонемого королевства, в лице нескольких тутовых шелкопрядов. Может это они сшили мою накидку, пока я находился здесь в бессознательном состоянии? Замечаю возле пня многочисленные осколки былого зеркала. Тот малый свет, что просачивается сюда, переливается серебром на них. Подбираю с травы самый большой кусок, на котором с краю присутствует фрагмент рамы. Судя по нему, вещь была ручной работы. Аккуратно держа, осматриваю свое лицо. Знакомые черты, но полной уверенности в том, что я вижу самого себя у меня не возникает. Продолжаю разглядывать себя, одной рукой ощупываю накидку, надетую поверх белой футболки. Это полупрозрачный плащ черного цвета, закрепленный между ключицами v-образной брошью. По ощущениям созданный из шелкового муслина, он струился по спине воздушными складками. Подол спадал на землю, из-за чего я походил на Смерть, над стилем которой поработала Коко Шанель.

Подул легкий ветер в лицо, шлейф плаща взлетел, начав позади меня вырисовывать волнистые узоры. Тишину прорезал звук колышущейся листвы. Я снова обратил внимание на силуэт, который за компанию с зеленью деревьев, пришел в движение. Осторожно ступая, я пошел в его сторону. Подходя ближе, я увидел, что дерево происходит из рода тополей, из-за чего в моей голове возникла мысль, что передо мной явилась Левка. При приближении к цели начали вырисовываться очертания – руки у этого существа были плотно прижаты к туловищу, на голову был водружен лавровый венок. Сама голова находилась под неестественным углом, и через пару шагов я увидел узел на шее – веревка вела от висельника к одной из ветвей. глаза его были открыты, казалось, что он молча наблюдает за мной. Изначальное предположение, что я нахожусь в Элизии сменилось более приземленным подозрением, что каким-то образом я очутился в Аокигахару. Осматривая венок, я подошел к несчастному совсем вплотную, отвращения он во мне не вызывал. Моя нога запнулась о какой-то предмет, издавший мелодичный звук и заставивший обратить на себя внимания. Это была мандолина бежевого цвета, на корпусе которой мелким шрифтом были выгравированы стихи. Взяв ее в руки и немного отойдя в сторону, я попытался разобрать написанное, но давалось мне это с большим трудом. Некоторые строки, все же поддававшиеся моим усилиям, были мне знакомы. Да и сам инструмент вызывал во мне смутное ощущение того, что когда-то я уже встречался с ним в своей жизни, притом ни один раз.