– Меня зовут Ксенией Марковной, - сказала женщина, открывая двери и пропуская Ефима вперед.
– Мы живем здесь вдвоем с мужем. Но он сейчас в отпуске и отправился лазать по своим ужасным пещерам. Ты знаешь, что такое спелеолог? Это мое несчастье. Каждую ночь мне снится, что он застрял там, в своих лазах... Да ты проходи в комнату, будь как дома. А я позвоню на работу, чтобы меня не ждали.

Как дома!..

В своих комнатах мальчик увидел чужие вещи, уловил чужие запахи.

– Садись вот сюда, на диван, - Ксения Марковна швырнула папку с бумагами на стол и села рядом с Ефимом.
– Такие, стало быть, выкрутасы, дружок. Ну, давай, выкладывай все по порядку.

Выслушав сбивчивый рассказ Ефима о его ночной оказии, Ксения Марковна сложила губы трубочкой и задумалась.

– И ты совсем-совсем не помнишь, как попал в институт? Чудно... И вообще, все это страшно загадочно, Ефим. Ты даже не отдаешь себе отчета, насколько загадочно. Я буду не я, если не докопаюсь до истины.

Ефим жадно вслушивался в голос женщины, улавливая в нем ту уверенность, которую отняла у него минувшая ночь. Ксения Марковна пересела на стул к тумбочке с телефоном, сняла трубку.

– Начнем с адресного стола, - сказала она, - и уточним местонахождение твоих родителей. Как их зовут, когда родились? Ну-ка?

Даты, названные Ефимом, заставили ее застыть с раскрытым ртом. Ей пришлось сделать над собой значительное усилие, чтобы не выдать своего недоумения. Получалось, что и отцу и матери мальчика давным-давно перевалило за сто. Однако она не помнила названных имен среди долгожителей города. И потом, не могли же столь престарелые люди иметь пятнадцатилетнего сына!

Медленно набирая номер адресного стола, Ксения Марковна уголком глаз наблюдала за своим юным гостем, но признаков умственного расстройства на его лице не замечала.

Из адресного стола ответили, что названные ею люди в городе не проживают. Это было уже совсем непонятно.

С минуту она колебалась. Ее глаза встретились с глазами мальчика - доверчивыми серо-голубыми глазами. Да нет, похоже, с головой у него все в порядке.

Ксения Марковна набрала номер городского архива.

– С вами говорит юрист завода холодильных установок, произнесла она сухо и официально, - мне необходимо выяснить данные относительно Ошканова Константина Михайловича и Ошкановой Екатерины Филипповны.

Ответа ждать пришлось довольно долго. Но какую несуразицу ей сообщили! Родители Ефима действительно проживали в этой квартире, но умерли девятнадцать лет тому назад, то есть за четыре года до появления мальчика на свет божий! Между тем Ефим утверждал, что только вчера вечером находился вместе с ними вот в этой самой комнате. Мать помогала ему переводить с английского, а отец приводил в порядок книги в домашней библиотеке.

– Что вам ответили?
– насторожился Ефим.

– Голова кругом идет, Ефим, - призналась Ксения Марковна.
– Тут нужны люди поумнее нас с тобой. А пока одно скажу: чертовски тебе завидую!

– Мне?
– удивился мальчик.
– Почему?

– Приключение!
– женщина назидательно подняла палец.
– С тобой, похоже, произошло такое, что только в фантастических романах бывает. А ты же парень. Тебе от радости до потолка прыгать надо.

Мысль, подсказанная Ксенией Марковной, как-то сразу успокоила Ефима. И даже взбудоражила его. Приключение! Будет что порассказать друзьям. Ну, тогда и паниковать нечего.

– Послушай, - заговорщически понизив голос,, сказала Ксения Марковна, - а ведь у меня в холодильнике куча вкуснейших вещей. Ты как, не возражаешь?

Ее слова послужили сигналом для желудка Ефима. Там сразу заныло от ощущения пустоты. Всю ночь он был на ногах. Да еще столько пережил. Теперь ему казалось, что он не ел по. крайней мере двое суток.

Холодильник на кухне действительно оказался забитым такими яствами, от одного вида которых Ефим почувствовал дурноту и рот его наполнился слюной. Он с жадностью набросился на ветчину, шпроты, на пирог с рыбой, который прямо во рту таял. А Ксения Марковна ему все подкладывала да подкладывала. Заодно она и сама отправляла себе в рот то кусочек торта, то прямо пальцами вылавливала из банки с компотом розовощекий персик.

Все это молниеносно исчезало в ее кругленьком ротике. И от того, что лицо ее при этом оставалось строгим и деловитым, у Ефима окончательно отлегло от сердца.

– А я ведь довольно плотно позавтракала, - доверительно пожаловалась Ксения Марковна.
– Мне за обжорство и от мужа влетает, боится, что я разжирею. А ты, дружок, ешь, ешь. Душа меру знает.

Она пичкала Ефима с таким упрямством, что он едва выбрался из-за стола.

– А теперь на боковую, - скомандовала Ксения Марковна, отсыпайся, дружок. А я отправлюсь на выяснение кое-каких обстоятельств. По возвращении обстоятельно доложу. Лады?