Я должна оттолкнуть. Начать брыкаться. Укусить. Прекратить поцелуй. Или хотя бы попытаться это сделать, но ничего не выходит.

Не только потому, что Остин придавливает меня намертво к стене, удерживая за волосы так, что я головой подвигать не могу, но и потому, что от вкуса его губ я улетаю. Не в рай. Не в космос. Не в блаженное забытье, а гораздо лучше… Туда, где я любила и была любима. Туда, где сбылась моя мечта… Туда, где я свершила опрометчивую ошибку, за которую вскоре поплатилась сполна.

Я улетаю в нашу с ним прекрасную реальность, что происходила в темноте ночного леса, где Остин также целовал и обнимал меня. Напористо. Страстно. Властно. Собственнически. Словно я его единственный источник кислорода. Единственная женщина, которая ему нужна. Не из-за магии или чего бы то ещё. А просто так. За то, какая я есть. И вопреки всем моим недостаткам.

И, чёрт побери, всего один его поцелуй открывает мне горькую правду о том, что мне до невыносимости не хватало ощущения искренней взаимности. Любви. Нежности. Заботы. Не сотканного из магии и нездоровой одержимости, а чего-то реального, что даёт мне сейчас Остин.

И мне чертовски не хватало всего этого. Мне чертовски не хватало Остина. Гораздо больше, чем я предполагала вначале, из-за чего сейчас я не предпринимаю ни одной попытки остановить его. Просто не могу. Бороться с «очарованием» Адама было в разы проще, потому как я знала, что всё между нами – долбаная магия. Но с Остином… Всё по-настоящему, и потому мне не хватает сил и дальше продолжать врать, чтобы уберечь его от неприятностей.

Знаю. Я пожалею об этом позже, но оторваться от его губ для меня сейчас равносильно смерти. Я наоборот обвиваю его шею руками и отвечаю на поцелуй с той же страстью, необходимостью, болью и печалью, что не покидали меня на протяжении всего времени нашей долгой разлуки.

Да, я люблю его. Я до сих пор его люблю. Как брата? Как друга? Или как мужчину? Не знаю. Но я люблю! Это единственный факт, в котором я всегда была стопроцентно уверена. Единственный, в котором я убедилась сейчас после возвращения. И единственный, в котором я никогда не должна сомневаться. Что бы ни случилось. В кого бы я ни превратилась.

– Лгунья… Я чувствую, какая ты лгунья, Ники… Всё чувствую, – шепчет Остин сквозь поцелуй. Прикусывает мою губу и вновь ныряет языком внутрь, сталкиваясь с моим податливым. – Я придушу тебя, если ты ещё хоть раз солжёшь мне. Особенно о таком. Клянусь, придушу.

Ощущаю, как его рука отпускает мои волосы и мощно накрывает шею, наглядно показывая, что он не шутит.

– Прости меня… Прости… Прости… Я не могла иначе… Не могла, – повторяю из раза в раз, вконец растворяясь от его близости.

– Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты прекратила врать и хоть раз в жизни доверилась мне, – разорвав поцелуй, со всей серьезностью в голосе чеканит Остин.

– Что значит «хоть раз»? Я всегда верю и доверяю тебе.

– Будь оно так, ты бы с самого начала сказала мне всю правду. Но ты предпочла врать, тщетно пытаясь справиться со всем в одиночку.

– Потому что я очень боялась за тебя. И боюсь сейчас. Только поэтому я ничего не говорила, а не из-за недоверия, – искренне заверяю я, хаотично касаясь губами его лица и шеи.

– Тебе не нужно за меня бояться. И переживать за меня тоже не надо. Ты о себе должна думать, глупая. А я со всем справлюсь сам.

– Как, Остин? Что ты сможешь сделать Адаму, чтобы вынудить его отпустить меня? Это невозможно. Ты ничего не сможешь. Он не отпустит, пока я ему не надоем. Он сам мне об этом сказал, а если уж он что-то решил, то это не изменится. Без сомнений.

– Надо же! – неодобрительно фыркает Остин.

– Что?

– Его словам, значит, ты без колебаний веришь, а моим, когда я говорю тебе, что я со всем справлюсь, – нет.

– Остин… не воспринимай это так.

– А как, по-твоему, я должен это воспринимать?

– Да так, что я не могу тебя потерять! Как же ты не понимаешь? – сокрушаюсь я, взмахивая руками. – У меня никого, кроме тебя, нет. И если Адам с тобой что-то сделает… Я не переживу. Именно поэтому мне легче отработать до тех пор, пока Адам сам не решит от меня избавиться, нежели позволять тебе рисковать всем ради меня.

– Да чем всем, Ники? Что ты заладила об одном и том же? Ты думаешь, работа для меня важнее тебя? Ты серьёзно так думаешь? Идиотка! – он сжимает мои щеки. Смотрит точно в глаза. – Да я, бля*ь, дышать без тебя не мог! Каждое утро глаза открывать не хотел и делать хоть что-либо, зная, что ты здесь с ним… работаешь по принуждению. Мне никакая карьера, никакой успех и никакая благополучная жизнь не нужна, если в это время ты будешь ночь за ночью переступать через себя и делать то, что тебе не хочется. Поэтому будь добра засунуть куда подальше все свои страхи, тревоги и дебильную привычку врать во имя моего спасения, и дай мне освободить тебя от Адама гораздо раньше, чем он сделает это сам, – выпаливает Остин на одном дыхании и смотрит с такой непоколебимостью во взгляде, что я даже во тьме понимаю один неопровержимый факт – Остин не ждёт от меня никакого ответа. Он не спрашивает разрешения и не требует одобрения. Он уже всё сам решил. И не отступит от своей немыслимой затеи, что бы я ему ни говорила.