Она села на сундук, отложила рисунки, оставив лишь один из портретов Мари. Кто его нарисовал? Уж, конечно, не Горбун — он никогда не сможет создать такую красоту.

Скрип двери заставил вздрогнуть. Амели так и застыла с рисунком в руках — вот и спряталась…

Глава 16

Перед Амели стоял уже знакомый белобрысый лакей. Увидев ее, он нахмурился и даже сжал кулаки:

— Что ты здесь делаешь?

Шипел, как змея.

Амели вскочила, вернула рисунок в стопку:

— Ничего.

— Зачем трогала мои вещи? — он по-прежнему зло шептал, как тогда ночью. Сипло, низко.

Амели отчаянно замотала головой:

— Я просто смотрела. Это очень красиво. У тебя настоящий талант.

Кажется, он смутился. Лицо прояснилось, а на губах появилось даже подобие улыбки:

— Правда? Тебе нравится?

Она кивнула и вытянула портрет Мари:

— Особенно вот это. Очень красиво.

Он скривился, взял рисунок из рук:

— Ты считаешь, она красивая?

Амели кивнула:

— Очень красивая. Она тебе нравится?

Парень брезгливо фыркнул, но улыбнулся. Нагнулся к стопке и вытянул другой лист:

— Мне больше нравится вот этот.

Амели взяла рисунок: на нем плыли две золотые рыбки. С блестящей чешуей и роскошными хвостами. Совсем как живые. Казалось, даже слышится плеск воды.

— Это тоже очень красиво. Где ты так научился?

Он пожал плечами:

— Нигде.

Сейчас он казался даже приятным, совсем не таким, как тогда, ночью.

— Как тебя зовут?

— Нил.

— А меня Амели.

Он замялся:

— Прости, что я тогда… внизу… Я не мог тебя отпустить.

Она опустила голову:

— Я понимаю. Ты тоже ему служишь?

Нил кивнул.

— Почему ты все время шепчешь? Мы же здесь одни.

Он отвернулся:

— Потому что не могу по-другому. Я родился немым. А тетка упросила колдуна дать мне голос. Хоть какой-нибудь. И вот…

Стало неудобно.

— Извини, я не хотела.

Нил просто махнул рукой и ничего не ответил.

— И за это ты ему служишь?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Может, и за это. Тетка на кухне, а я… делаю, что скажут.

Амели сжала кулаки:

— Он злой?

— Кто?

— Ваш хозяин.

Нил снова безразлично пожал плечами:

— Когда какой.

— И ты его не боишься?

Он вскинул теплые карие глаза, в которых блеснул восторг:

— Я им восхищаюсь. Он всемогущий.

Амели опустила голову:

— Скажи, что мне сделать, чтобы он отпустил меня домой?

Нил усмехнулся и посмотрел, как на дуру:

— А ничего. Лучше не нарывайся — только хуже сделаешь, — прозвучало зло, колко. — Просто сделай то, о чем просит. Неужели так трудно?

Амели отвернулась и обхватила себя руками:

— Он о низости просит.

Было странно говорить все это первому встречному, но очень хотелось говорить. Нил милый. После горбуна и демона он казался самым настоящим человеком. Он создает такую красоту. Такой художник просто не может оказаться дурным.

— Просит? Он никогда ни о чем не просит. И в чем низость?

Она опустила голову:

— После такого позора меня замуж никто не возьмет. А тогда хоть в реку, — она не хотела говорить конкретно, тем более, ему. Он не Эн.

Нил хмыкнул:

— Тоже мне, беда. Внимание мессира за честь нужно почитать.

— А что потом? В Валору, как тех других?

Он не ответил. Никто здесь не хотел отвечать на этот вопрос.

— Помоги мне уйти отсюда. Где-то у реки есть калитка. Проводи меня туда, я сама не найду.

Он покачал головой и скрестил руки на груди:

— Прости, я не могу. Он за такое может и голос отнять. Ни за что не соглашусь.

Может… Теперь Амели это знала. Она развернулась и посмотрела в открытое лицо в обрамлении золотистых кудрей:

— Если я здесь спрячусь, ты меня не выдашь?

Нил усмехнулся:

— Прячься, не прячься — все равно найдут. Как ты не понимаешь?

Она понимала… Но невозможно просто сидеть и ждать.

— А много здесь было девушек до меня?