Как ведет себя взрослый человек на похоронах, по вине которого погиб невинный ребенок?

Не прийти, я не могла, как бы мне не было тяжело. В день похорон я встала, умылась, оделась в черное и в сопровождении родителей, явилась на место сожжения тела. Шел дождь. Черные зонты, черная одежда, серые лица, черные мысли. Я цесса — будущая королева.

Три дня и три ночи я не вставала с кровати, на меня напала апатия, которая иногда разбивалась об мои истерики. Родители не оставляли меня одну, рядом постоянно был или заботливый и родной Кряжек или строгая и немногословная Нара. Я простой человек, который тоже может сломаться.

Напряжение и ненависть ко мне, я ощущала физически, не нужно было поднимать щиты, большая часть жителей деревни винили меня в уходе Иржика. Я тоже себя винила. Почему не заставила ребенка идти домой, ведь чувствовала, что творится, что-то неладное?

Занятий в школе не было неделю. Когда я решила, что пора жить дальше и сообщила о продолжении обучения, мне стало легче. На первом уроке после наших «каникул» в классе было всего восемь человек. Родители остальных детей отказались от получения образования. Я учитель, посвященный своей работе.

Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, школа, дом. Утро, выходной. Я пошла в хорам.

Находиться одной дома уже опостылело. Даже Абби не приходила ко мне. Отца с матерью, я давно убедила, что со мной все в порядке, поэтому они перестали быть моими частыми гостями.

Я захотела сменить обстановку. Зайдя в хорам, я обнаружила, что в холле никого не было. Подойдя к двери особой комнаты, я зашла в нее. Там ничего не изменилось. Тот же огонь, тот же очаг, та же клумба и белый алтарь. Нет, я не готова к такому разговору. Тело мое упало на пол и я, молча, села поудобней перед алтарем. В голове не было ни одной мысли, а потом я запела одну земную песню, которую однажды услышала у одного барда:

Даже если ты упал и разбил об камни руки,

А потом сквозь слезы встал, не напрасны были муки.

Прежде чем всегда стоять в этой жизни очень твердо,

Научись сто раз вставать и лежать в грязи недолго.

Тихий голос развивался как флаг под куполом и заполнял все углы комнаты. Я легла на спину, тишина, спокойствие, в голове пусто. Наконец-то, почувствовав себя лучше, я встала и пошла из хорама. Когда вышла из особой комнаты, то увидела, что в холле на лавочке сидит Цевод.

— Кэтти! Доброе утро! — вставая и подходя ко мне, сказал мужчина.

Мы застыли друг перед другом, Цевод взял меня за руки и проникновенно взглянул в мои глаза.

— Прости, это все случилось из-за меня. Я виноват, что мальчика больше нет. Моя вина в том, что у тебя теперь мало учеников.

Я устыдилась еще больше. За своим горем я не заметила, что не одна страдаю от чувства вины. Я решила утешить Цевода:

— Когда я лежала в яме, я попросила помощи у богини для себя и Иржика, ведь тогда я не знала, что он уже все. — Дальше сказать мне язык не повернулся.

— Кэтти, давай присядем, — предложил Цевод, заметив мое волнение.

Он подвел меня к лавочке, мы сели.

— Богиня сказала, чтобы я не переживала за Иржика, теперь он с ней и ему там хорошо, — вглядываясь в глаза мужчины произнесла я фразу, которую повторяла себе постоянно, когда мне было плохо.

— Конечно, — согласился Цевод, с болью отвечая на мой взгляд, — он же невинное дитя.

— Ты не понял. Она сказала это мне, пока я была в яме.

Я отвернулась, потому что слеза покатилась по моей щеке.

— Кэтти! — Цевод схватил меня и прижал к себе. — Мне невыносимо думать о том, что ты чувствовала, когда была там. Кряжек не разрешает мне подходить к тебе, я случайно увидел, как ты зашла в хорам. Я хочу, чтобы ты знала, что и Авина и остальных его сообщников забрала королевская стража, их будут судить в столице. Король лично отдавал ментальные приказы, поэтому их ждет незавидная участь.

Я отпрянула от Цевода и посмотрела ему в глаза, а он продолжал:

— Этого больше не повториться, слышишь, я обещаю тебе. Кэтти, милая, ты не представляешь как ты мне дорога. С первой секунды, как я взглянул на тебя ты запала в мою душу. А после того как ты спасла нас с Лимой, я понял, что это судьба — ты моя судьба!

Цевод сжал руки на моих предплечьях. От понимания того, что этот дорогой и нужный мужчина все-таки ошибается, не является он моей судьбой, по щекам покатились слезы. Я с болью смотрела в родные глаза. А он продолжал:

— После нашего с Лимой спасения я пошел в хорам поговорить о тебе с богиней. И вдруг на пороге мы встретились. Пойми, это было не просто так. Я уверен это знак, мы можем быть вместе. Я люблю тебя, слышишь, останься со мной. Ведь не все цессы становятся королевами. Выходи за меня замуж.