Белиш кривит лицо и смотрит на цесаревича.

— Если вы настаиваете на данном способе решения вопроса…

— Настаиваю, — кивает Владимир, взглянув на меня.

— Тогда вынужден просить вас проследовать к королеве. Я не имею полномочий сдавать подданных короне на расправу спецслужбам других государств.

— Я к ней не пойду, — тут же отказывается цесаревич. — На меня только что устроили покушение британские подданные. И это Элизабет должна ко мне прибежать с извинениями. Но ее что-то не видно.

— Ее Величество обязательно лично явится к вам, — не спорит канцлер. — Но завтра. Сейчас у нее неотложные дела.

Подхожу к Владимиру и требовательно говорю:

— Идите. Мне нужен Мирел. Гад не сбежит так просто.

Белиш заинтересованно на нас смотрит.

— Раз тебе нужен, — фыркает Владимир, — сам и иди, Перун, — и не дожидаясь моего ответа, бросает канцлеру. — Лорд Белиш, вот мой представитель к королеве. Князь Артем Бесонов. За меня он и получит сведения о бунтаре. Перун, поручаю тебе разобраться с этим Мирелом.

В принципе можно и так. Поворачиваюсь к вымесу:

— Ведите уже к вашей королеве, а то я ведь тоже владею техниками «Кузькина мать».

Перепуганный Белиш скрипт зубами:

— Следуйте за мной.

Британскую королеву разместили во Дворце Монарха, резиденции Людовика. София говорила, что Элизабет приходится его жене двоюродной сестрой, поэтому англичанку и держат под самым боком. Так что канцлер и его люди проводят меня мимо монументальных фонтанов и роскошных парков в самое сердце Версальского ансамбля.

Меня оставляют дожидаться королеву в аванзале. Присаживаюсь на расписанную золотом кушетку. Вообще все помещения дворца сверкают позолотой. Белого мрамора тоже хватает: скульптуры по углам, плиты пола, декор стен, капители колонн, — всё выбито из этого баснословно дорогого камня.

Наконец двери в анфиладу комнат распахиваются, и внутрь впархивает синеволосая Элизабет. В целом, властительница Британской империи симпатичная женщина. С ошеломительными красотками, как моя София или сисястая Сербина, не сравнить, конечно, но фигурка ладная, налитая, носик точеный, глазки большие, улыбка белозубая, приятная, талия узкая, грудь пышная. И носит платья, которые подчеркивают ее округлые прелести. Ну и редкий синий цвет волос добавляет шарму.

Элизабет сопровождает служанка и двое вымесов-телохранителей.

— Ваше Королевское Величество, — я встаю и кланяюсь едва-едва. Чисто этикет соблюдаю, никакого почтения, конечно, не испытываю.

— Мне доложили цель вашего визита, князь Артем, — взгляд Бетти, направленный на мою скромную персону, до жути холодный. Ненависти, как у Белиша, не мелькает, но этими ледяными глазами запросто можно остужать шампанское. — Или лучше вас называть рейнджер Перун?

Ух, значит, теперь открыто играем? Без наездов на возраст? Нормально.

— Называйте, как хотите, — ухмыляюсь.

— Присаживайтесь, — сама Элизабет располагается в венецианском кресле с овальной спинкой.

— Спасибо, мне некогда рассиживаться, — качаю головой. — Нужно убить одного чокнутого британца.

Служанка охает, вымесы-охранники напрягаются, королева хмурит синие брови.

— Вы считаете, что Мирел напал на вас из-за того, что сошел с ума? — голос королевы сочится сарказмом. — А вовсе не потому, что вы убили его сына и пленили дочь?

Мне хочется зевнуть, но удерживаюсь. Этикет чтоб его.

— Этот сынок первый на меня полез так-то, — замечаю. — А дочь давно уже свободна.

— И где же, в таком случае, сейчас леди Шартер? — не верит мне Элизабет. — Почему она не свяжется с отцом?

— Наверное потому, что этот отец послал своего сынка убить ее, — предполагаю задумчиво. — А где Шартер — не скажу. Если леди захочет, сама с вами свяжется. Но вряд ли это случится, раз до сих пор не произошло.

Элизабет тревожно смотрит на меня. Правда, не знала о покушении на Шартер? Или очередная игра?

Шартер сейчас в Америке, работает на Сербину. Вымеска внесла большой вклад в изучение семени Хаоса и разработку Биохазарда. И никто ее не держит в «Идиоме», сама себе вольная птица.

— Если хотите, я передам леди, что вы интересовались ею.

— Будьте добры, — в замешательстве произносит королева.

Подходящий момент для претензионного заявления. Я не цесаревич, даже не делегат, я не представляю целое государство, а, значит, могу брякать всё, что угодно.

— Ваше Величество, вымесы вырождаются, — с напором сообщаю, от чего глаза Элизаебет становятся похожими на два блюдца. — Поступок Мирела только это доказывает. Со временем вымесы всё хуже и хуже себя контролируют. Да, парни? — ухмыляюсь я охране, они сжимают кулаки и зубоскалят, с трудом сдерживаясь.