Черт. Похоже, от внутренних органов у меня мало что осталось… Я еще раз осмотрела себя: белая роба, искалеченные чернющие запястья, приподняв одежду, я увидела и промежность. Вернее, то, что от нее осталось. За бинтами не было видно ни черта! А бинтов было много. Да я мумия! Они начинались на ляжках и тянулись до самых ключиц.

Только начав шевелить руками, я почувствовала неприятные ощущения в локтях. О, капельница. От моей руки к невысокой стойке тянулся шнур капельницы, а в вену вставлен катетер.

Надо же, господин заботится о пострадавших! Как мило! Тьфу, скотина.

Я была злая, можно сказать разъяренная! Да фурия в аду милый щеночек по сравнению с моим состоянием. Ну как можно так издеваться над живым человеком? Неужели он потом спит после этого крепче?

Поток моей гневной бравады прервал звук поворачивающегося ключа в замке. От него меня передернуло, и я застыла в неподвижности.

Хоть в камере и была одна лампочка, через открывшуюся дверь полился более яркий свет, заставивший меня зажмуриться и прикрыть рукой глаза.

Я не сразу поняла, кто пришел ко мне. И лишь через полминуты, когда глаза привыкли к свету, я увидела посетителя.

Это был он. Охранник. Только теперь без маски и полностью одетый. Черные брюки, светлая водолазка с длинным рукавом, который был закатан до локтя и черные ботинки. А он хорош – отметила я про себя.

Молодой человек действительно был хорош собой. Короткие темные волосы, смуглая кожа, широкие плечи, приятные черты лица, волевые скулы, мускулистое тело, сильные, с выпирающими венами руки и глаза. В этих глазах можно было утонуть или замерзнуть. Потрясающе! И как я раньше не заметила, что он так хорош собой?

Казалось, что мы смотрели друг на друга целую вечность. Он молчал, я тоже. А что в таких ситуациях принято говорить? «Привет, как дела?». Бред какой-то.

Неожиданно, он отвел взгляд и опустил глаза. Меня будто из омута выдернуло, и я начала мыслить более ясно. Что-то в это мужчине цепляло меня, размягчало, и отключало мозг. Интересно…

– Как ты? – хрипло произнес парень.

– Немножко хочется сдохнуть, а так – нормально. – Выдавила я.

Мой голос прозвучал, словно из потустороннего мира. Я не сразу даже поняла, что это мой голос. Он был сиплый, грубый и еле живой.

– Ты была без сознания трое суток. – Начал говорить парень. – Тебя практически по кускам сшивали местные врачи. И были весьма удивлены, что ты вообще живая.

Голос охранника звучал не лучше моего. В нем слышались нотки отчаяния, скорби, жалости и… Сострадания? Весьма странное качество для такого амбала, не правда ли?

– Честно, лучше бы реально не выжила. Если таким Макаром и дальше будет, то моя кукушка не выдержит. – Усмехнулась я.

– Дальше будет только хуже. – Грустно заметил охранник.

Я промолчала. Знала, что просто так меня не отпустят. Хозяин будет лечить меня, а потом издеваться. Пытки будут только хуже, жестче и изощренней. Это было понятно даже дураку.

В камере повисла тишина. Через несколько минут я все же подала голос:

– Неужели нет способа выбраться отсюда?

– Нет, нету. Только продвигаться по «карьерной лестнице». Как я. – охранник оборвал себя на полуслове и замолк.

До меня не сразу дошел смысл его слов. А потом, когда все-таки до меня доперло, я ахнула. Твою мамай! Он когда-то был на моем месте! Вот это да. Офигенно девки пляшут! Получается, он прошел через все это, и за хорошее поведение его наградили должностью? Жесть. Да этот хозяин еще более шибанутый, чем я предполагала!

– Погоди. – Опешила я. – Так тебя тоже, когда то… эм… пытали?

– Да, и не только. – Глаза парня резко поднялись на меня и заглянули в самую душу. – Меня украли 10 лет назад. Я тогда только вернулся из армии, гулял, веселился. В одну из гулянок, я сильно напился в баре и отключился. В себя пришел уже в этой камере с ошейником на шее. А дальше были издевательства, пытки и извращения. Все то же самое что и с тобой. Меня лечили, а когда раны затягивались – снова пытали. И так по кругу. Через год этого ужаса я понял, что дальше либо смерть, либо побег, который, тоже закончится смертью. И тут мне предложили выход. Я становлюсь паинькой, доказываю свою верность господину и перехожу из роли раба в охрану. Мне ничего не оставалось делать, как согласится. Только вот господин решил использовать меня не совсем как охранника. Я стал его марионеткой. Теперь я должен был пытать его рабов, а он смотреть. А если я что-то делал не так, меня понижали опять до раба, истязали, лечили и возвращали на пост. Вот как-то так…

Он замолчал. Я тоже молчала. Для меня его признание стало шоком. Мысли были пусты, я просто не могла это все уложить в своей больной голове.

– Ты даже не пробовал бежать? – прошептала я. – Или с родными связаться?

– Почему же. Пробовал и не раз. Я пытался, и бежать, и позвонить близким, и обратиться в полицию. Но все бесполезно. Меня каждый раз ловили. Хоть я был предельно осторожен. Возвращали назад. А там уже ты знаешь, что меня ждало.

– Ты уверен, что все методы испробовал?