Брось, Лив, он тебе даже не нравится! Помнишь, при первой встрече жалела, что у тебя сковородки нет? Да ты явно перенервничала с обсуждением этих договорных ухаживаний.

Пальцы скользнули вниз, по щеке, к уху, а потом широкая ладонь обхватила затылок, слегка зарываясь в волосы.

Я вздрогнула, не выдержала и все же подалась назад, вцепившись руками в столешницу, в безуспешной попытке отстраниться, отклониться, увильнуть. И одновременно с этим мой рот накрыли твердые мужские губы.

Я стиснула зубы, но Энтони и не попытался углубить поцелуй. Вместо этого он прихватил мою нижнюю губу и слегка прикусил.

И внутри от этого стрельнуло молнией острое тянущее чувство.

Я еще сильнее подалась назад, и на этот раз меня не удерживали, позволив почти сесть на столешницу, которую я все еще стискивала побелевшими пальцами.

Не удерживал, но и не отстранился. И рука все так же лежала у меня на затылке, а большой палец невесомо погладил нежную и невероятно чувствительную кожу возле мочки уха. И серые глаза были гипнотически близко…

Я сглотнула и с трудом удержалась от того, чтобы облизнуть губы, а вместо этого спросила, стараясь чтобы голос звучал совершенно бесстрастно:

— Теперь все? Я могу идти?

— Можете, — произнес Уолтер, слегка изменившимся, как будто бы ставшим на полтона ниже голосом, но при этом и не подумал отодвинуться!

Я с усилием разжала пальцы и, не дрогнув, положила ладонь на лацкан его пиджака. И надавила, заставляя предоставить мне пространство для маневра. Если господин Уолтер ожидал, что я тут об него тереться буду, пытаясь протиснуться мимо, то он глубоко ошибался!

Промышленник издал неопределенный хмыкающий звук и таки отстранился, позволяя мне сползти со стола. Я окинула его строгим взглядом и протянула руку:

— Контракт.

Бумаги легли в мою ладонь.

— Вам есть что надеть? — спросил вдруг Уолтер все с теми же, какими-то глубоко… порочными интонациями. Вкупе с которыми вопрос заставил меня снова покраснеть, хотя был совершенно невинным. И непонятным.

— Простите?

— Благотворительный вечер в субботу. Вам есть что надеть? Мероприятия подобного уровня подразумевают дресс-код. Не сочтите оскорблением, я понятия не имею какова ваша финансовая ситуация, но хочу, чтобы вы знали — я готов взять на себя все расходы…

— Мне есть, что надеть, — отрезала я, пряча контракт в портфель.

— И самое ужасное — мне нечего надеть! — страдала я вечером, завершив этой фразой феерический пересказ всего, что случилось со мной в корпорации «Промышленность Уолтера».

Флора, зарывшаяся в хитросплетения контракта, посмотрела на меня поверх листов с видом скептическим и явно насмешливым.

— Да, согласна, во всей ситуации самое ужасное — именно это!

Я нахохлилась и уткнулась носом в свою чашку с чаем.

Кофейня «У тетушки Тильды» была нашим любимым местом для обеденных и послерабочих посиделок под настроение. Помимо уютного интерьера и вкусной выпечки, у нее было два основных преимущества — близость к ИЦ и цены. Сегодня я не утерпела и прискакала встречать подругу с работы, ну и утащила сюда — делиться последними новостями. В конце концов она меня в это все втянула, вот пусть она и терпит!

Внутренний голос, утверждающий, что Флора тут вообще никаким образом не при чем — цыц.

— Нет, самое ужасное в том, что весь Карванон будет в курсе соглашения, которое Оливия Трейт заключила с Энтони Уолтером, потому что этот контракт набирала машинистка, а то, что знает машинистка, знают все. Но это катастрофа в грядущей перспективе, а платье — проблема текущего момента! — пробулькала я из чашки. — Серьезно, Фло, что мне было делать? Мало мне контракта, не хватало еще стать его содержанкой.

— Ну… тут ты права. Мальчики очень любят играть в куклы — одевать, раздевать… — вопреки согласию с моими умозаключениями, голос у Флоры звучал мечтательно.

— Я не хочу, чтобы со мной играли, Фло!

— Поздно, — подружка помахала контрактом в воздухе. — Правила игры уже расписаны. Но не переживай. У меня есть знакомая портниха, которая дружит с вышивальщицей, которая работает на «Шинталь»[2]. Я объясню ситуацию, девочки что-нибудь придумают. Размер ноги у нас один, у меня, в отличие от некоторых, парадно-выходные туфли имеются. А те серьги, которые родители подарили тебе на двадцатипятилетие не стыдно и в самый высший свет надеть. Проблема решена! Кто золотко?

У меня с души камень свалился. Ура! Один позор отменяется!

— Спасибо тебе, Фло.

— Обращайся! — девушка протянула мне бумаги обратно. — Хотя вообще ты и без меня молодец! Отличные условия! Теперь самое главное — признавайся, он хорошо целуется?

— Нормально, — буркнула я, пряча контракт в портфель.

Я даже не стала спрашивать, откуда она знает, что мы целовались. Вернее, что он целовался. А я — делала вид, что меня там нет. Это Флора. Она все знает. Все знает, всех видит насквозь. Ужасное, ужасное существо!