Однако первым делом я все же направилась в душ, и оттуда выползла уже менее восставшим трупом и более — человеком.

Некромагию, как и следовало ожидать, творила Флора. Она возилась у плиты, пританцовывая и что-то мурлыча себе под нос, чем выдавала свое великолепное настроение.

И мне от этого хотелось улыбаться. Еще не знаю, до чего они там с Брайаном договорились, но уже понятно, что договор устроил обоих, а значит — все хорошо.

— Из больницы звонили, — произнесла Фло, едва услышав мои шаги и торопливо произнесла прежде, чем я успела схватиться за сердце: — Уолтер пришел в себя, все хорошо. Он там тебе составил список того, что ему нужно привезти из дома.

— Я ему курьер, что ли? — пробормотала я себе под нос, пытаясь скрыть уж слишком очевидное облегчение.

— Ты ему жена, — просветила меня подруга.

Я подняла руку и несколько неверяще покрутила кольцо на пальце. Точно. Жена.

Звучит как-то странно.

— Брайан сдал? — уточнила я очевидное.

— Ты сдала меня, он тебя, останется мне сдать его и круговорот дружеских подлостей прекрасно завершится.

Передо мной опустилась тарелка с блинами, плошка со сметаной и чашка свежезаваренного чая. Фло опустилась на стул напротив и уставилась на меня подперев щеку кулаком, как матушка-заботушка.

— Остальное тоже рассказал?

Откровенно говоря, за это я была даже признательно — у меня не было никаких эмоциональных сил заново все это переживать.

— Угу. Но виновных найти пока не удается. Те, кого полиции удалось схватить, были наемниками, которых наняли через посредника, посредник канул в воду, иных зацепок у полиции нет. Брайан сейчас пытается найти хоть что-то, что может связать нападение с Пэришем или его заместителями.

Я вздрогнула.

Я настолько была сосредоточена на том, чтобы Тони выжил, что забыла обо всем остальном.

О том, что Тони пострадал из-за меня.

О том, что это меня хотели, выходит, убить.

И что все еще не закончилось.

Во взгляде Фло мелькнуло сочувствие.

— Брайан сказал, что вряд ли они повторят попытку так скоро. Полиция сейчас убеждена, что нападали на Тони из-за его финансовых дел, ищут врагов-конкурентов. Нападать на тебя сейчас — это брать на себя ответственность и за неудачную попытку, а с учетом того, что гарантий никто не даст, они вряд ли захотят настолько очевидно себя выдавать. Но все равно, одна пока лучше никуда не ходи.

Я с блином промычала в ответ что-то невнятно согласное.

Торопливо закончив завтракать (обедать? Ужинать? Который час вообще?) я собралась и поехала в Уолтеровский особняк, за вещами. Там отдала список на откуп дворецкому. И было очевидно, что я в качестве посыльного его все же слегка удивила. Но со своими слугами Тони пусть сам разбирается, хватит того, что я со свекровью познакомилась без его участия!

В палату я вошла со странной смесью радости и робости.

А вдруг он все же был в бреду? Да, кольцо в пиджаке, конечно, не продукт бреда, но… помолвка — еще не свадьба, и вообще…

Однако стоило мне поймать усталый, но осознанный серый взгляд, все сомнения рассеялись. И от того, чтобы броситься ему на шею, меня удержало только присутствие свекрови.

…и хорошо, что удержало, не хватало еще потревожить швы дуростью.

Однако надо отдать должное новообретенной родственнице, чувство такта у нее тоже, очевидно, было врожденным.

— Как хорошо, что вы пришли Оливия, я как раз хотела отлучиться выпить кофе. Говорят, в кафе напротив он весьма недурен. Вы присоединитесь ко мне чуть позже? В пять у Энтони перевязка, не думаю, что нам с вами стоит при этом присутствовать.

— Да, конечно, леди Уолтер, — смиренно кивнула я.

— Веди себя хорошо, — это уже было сказано для Тони.

Тонкие пальцы с двумя тяжелыми перстнями покровительственно взъерошили светлые волосы, и мужчина дернул головой и закатил глаза. На физиономии явно читалось: «Ну ма-а-а-ам!», однако вслух хорошо выдрессированный сын ничего не сказал.

Она вышла, а я собиралась занять ее место, но Энтони поймал мою ладонь и потянул на себя, усаживая рядом, на кровать. Я присела осторожно, опасаясь потревожить и вгляделась в измученное лицо.

— Ты нас всех ужасно напугал, — тихо призналась я.

Тони, так и не выпустивший мою руку, поднял ее, и щурясь рассмотрел на свет, чтобы удовлетворенно произнести:

— Оно того стоило.

— Ты не жалеешь? — не выдержав, спросила я.

И Уолтер изогнул губы в традиционной ухмылке.

— Я никогда не жалею о том, что сделал. Только о том, что не сделал.

Коротко выдохнув, я наклонилась и поцеловала его так, как хотелось с самого венчания — глубоко, страстно, с полной отдачей, пытаясь вложить в этот поцелуй все, что не могла сформулировать словами.