К похвалам от людей вроде Павлика я отношусь с подозрением. Правильно, если они тебя ругают. Когда Павлик начинает хвалить, проверь – ты делаешь что-то не то…

– Простите, что это?– спросил Эшенди, оглядываясь вокруг,– Кто все эти люди.

– Ростки гражданского общества, которые вы ищите. Вот на этом диване – Общество Солидарности с Северной Кореей. А на соседнем – Чучхейское Общество Солидарности с Северной Кореей. У них полным ходом партийная дискуссия. Разоблачают ревизионизмы друг друга.

– А…– Эшенди обернулся ещё раз,– А где же корейцы?

– В Северной Корее, разумеется. Разве можно оставить страну процветующего чучхе ради холодного острова бывших оккупантов, где нет кимчхи и правит ревизионист? Ни один разумный кореец не пойдёт на такое. Одним словом, оставляю вас на активистов. У них, кстати, есть отличные фотографии из Пхеньяна.

И в тот же момент выскочил за дверь и скатился по лестнице. Во дворе бросился бегом в боковую арку, по маршруту, который Эшенди знать не мог. Сделал два поворота, заскочил в трамвай и внимательно присмотрелся.

Хвоста вроде не было.

Так я во второй раз стал предателем.

2 августа 1992 года

Японская Социалистическая Республика (Хоккайдо)

Центр острова, зона А возле Объекта 104

А каким было моё первое предательство?

О, сейчас расскажу.

Первое настоящее предательство – оно как первый экзамен, первый поцелуй, первый нетрудовой заработок.

Итак, когда завыла сирена, мы все трое были в лаборатории.

– Вернёмся?– спросил я.

– Можем попытаться,– отозвался Ямамото,– но скорее всего, это учебная.

– В случае учебной мы всё равно должны покинуть зону А.

– Я знаю,– произнёс он. И не тронулся с места.

Я подошёл к окну и попытался определить, что происходит на строительстве. Но сколько не вглядывался в солнечную даль, никаких перемен не заметил. За Снегозащитной рощей всё шло своим чередом и работало, как положено.

Но это ничего не значило. Я попытался припомнить. Как обычно и бывает, всё, чтотсказано на этот случай в инструкции, напрочь вылетело из головы. А ведь я инструкцию не только учил, но и сдавал.

– Слушая, ты не помнишь,– я обернулся к Антону,– в зоне Б положено прекращать, если учебная тревога?

– Даже если положено, они не прекратят,– как всегда невозмутимо отозвался Москаль-Ямамото,– Им начальство потом за простой всем конечности поотрываеь.

– Разве у них не одно начальство с теми, кто тревогу даёт?

– Ну ты тёмный! Строители – подрядчики Академии, заказчик – армия, а тревогу дают краболовы. Они даже не предупреждают, чтобы внезапней было.

– Глупость какая. Получается, если на Штыре и правда случится авария, на сирену все просто забьют.

– Если на Штыре и правда случится авария, но дадут Красную. Её ни с чем не перепутаешь. И знаешь, что?

Москаль-Ямамото посмотрел на Штырь, словно на Объекте 104 было что-то написано.

– Давай, говори.

– Если на Штыре и правда случится авария, то местным жителям уже никакая тревога не поможет. Вот так. Так что пусть гудят и жужжат, сколько влезет. Главное, чтобы Красную не включили.

И, надо сказать, Антон оказался прав. Когда пошла волна и Красную врубили по всему острову, толку от неё оказалось немного.

Но в тот день тревога была обычная.

Как нетрудно догадаться, так мы в тот день никуда и не эвакуировались. Сидели за лабораторным столом и болтали, как в кафешке.

…– Но у нас даже теперь много хороших физиков,– заметил Москаль,– до революции ничего подобного не было. А потом – как грибы после дождя. Капица, Ландау…

– Шубин,– добавил я. Этой весной у нас как раз прошла лекция Величковского.

– Да, Шубин. Но не этот. Двух Шубиных физика конденсированного состояния не выдержит. Качалов, Флигендберд. И, в перспективе, Ватанабэ.

– Наш Такэси?

– Думаю, да. Есть все шансы. Он не только ничего кроме физики не умеет – это у нас в лицее нормально, есть даже те, кто умеет на одну вещь меньше. Он ещё впридачу ничем другим не занимается. А вот последнее – редкость. Особенно среди советских учёных нашего времени. Кого не возьми – либо в дурке лежал, либо барыжит красной курильской икрой по кооперативной линии, либо раввин-активист. Что, в принципе, одно и то же.