— Товарищ старший следователь, разрешите нам вдвоём с лейтенантом сгонять в Бокситогорск? Заодно и покажем стажёру медвежьи уголки нашей необъятной области, — предложил майор милиции и добавил: — Он родом с Урала.

— Я слышал, там стая волков появилась. Этой зимой собаку загрызли в местном садоводстве. — Сотрудник прокуратуры вспомнил сводку областных новостей и добавил: — Хорошо. Завтра с утра в путь. И аккуратней там, Василий. С местными операми и паспортистками особо не общайтесь — могут быть при делах.

— У меня там дружок в уголовном розыске Тихвина работает, с ним и пошепчемся.

— И самое главное, товарищ майор, с сегодняшнего дня обязательно заведите дело оперативного учёта.

— Хорошо.

— У секретаря получите запросы с командировочными и можете быть свободны. — Алексей Павлович взглянул на милицейского коллегу. — А вас, Лерник, я попрошу остаться.

Двое оперативных участников следственной бригады попрощались и вышли из кабинета. Паноян вопросительно посмотрел на Князева. Старший следователь пересел на диван и сказал:

— Лерник, расскажи подробней про своего бывшего коллегу по фамилии Марченко.

— Особо рассказывать нечего. — Повернулся к дивану старший лейтенант юстиции. — Я с ним недолго успел поработать. Роман ушёл из следствия через месяц после того, как меня перевели из отдела дознания. Знаю, что он долгое время был лучшим следователем района, и его даже метили в замы начальника отдела. Поэтому многие в РУВД удивились быстрому увольнению перспективного сотрудника. Слышал, что он вначале работал помощником нотариуса в той же конторе на Достоевской и стал исполнять его обязанности.

— Лерник, когда Марченко ушёл из следствия?

— Примерно год назад, Алексей Павлович. Я перевёлся в конце марта.

— Значит весной. И первый эпизод, кстати, в твоём районе появился в начале лета. Пока этот факт ни о чём не говорит, но…

Хозяин кабинета задумался, быстро вернулся к столу, сверил свои записи в блокноте с листками майора Жилина, поднял голову, хитро посмотрел на коллегу и спросил с улыбкой:

— Товарищ старший лейтенант юстиции, а вы верите в следовательскую интуицию?

— Товарищ советник юстиции, вы спрашиваете о некой таинственной способности мудрого следователя находить истину где-то в глубинах своего исключительного подсознания и затем быстро раскрывать преступления? Не верю!

— Поверь, Лерник, на слово — с годами следственной работы у тебя появится другое мнение. — Старший товарищ улыбнулся. — Надеюсь, ты согласен со мной, что следователь — это творческая профессия?

— Согласен. Иногда приходится быть актёром: хорошим следователем или плохим.

— Вот! А профессиональная интуиция имеет место в любом творческом процессе. И если у тебя есть актёрский опыт, то обязательно в твоей следовательской голове должны появиться и творческие решения поставленных задач.

— Алексей Павлович, при всём уважении к вам, я больше верю в объективные доказательства и результаты экспертиз.

— В нашем деле без этого никуда не денешься, — вздохнул Князев. — Ясный пень, что наша интуиция не имеет никакого процессуального значения. Лерник, я считаю, что следовательская интуиция состоит из наблюдательности, сообразительности и профессионального опыта. Вот, например, из выявленных нами сегодня совпадений я уже сделал вывод, что с нотариальной конторой на Достоевской что-то не так. И если я сейчас в рамках уголовного дела пошлю тебя допросить твоего знакомого — считай, загублю дело на корню в самом начале. Тут другой подход нужен. Творческий.

— Какой?

— Пока не знаю, гражданин начальник, — задумался хозяин кабинета.

Милицейский следователь пересел на мягкий диван и принялся рассматривать японский аудиомагнитофон. Советник юстиции принял волевое решение:

— Ладно, Лерник. Подождём наших оперов с результатом и будем думать дальше. А сейчас буквально в двух словах дай характеристику бывшему коллеге Марченко.

Следователь Паноян развернулся на диване к окну, посмотрел в лицо старшему группы и быстро сказал:

— Умный, грамотный, лидер по натуре и всегда сам по себе.

— Всегда сам по себе — это как?

— За четыре года работы в отделе — ни друзей, ни врагов. Никогда не пропускал наши следовательские посиделки. Посидит с полчаса, рюмку выпьет, пару слов скажет и домой. Вроде бы всегда с коллективом, но, точно, не свой.

— Примерно так я и думал.

Алексей Павлович встал из-за стола и прошёлся по кабинету: три шага туда, три обратно. Затем присел на диван и сказал:

— Лерник, думаю, сам понимаешь, что о наших делах в отделе распространяться не надо. Мало ли, у этого Ромы кто остался из приятелей. Скажешь — ищем потеряшек, бестолковая работа, одни запросы. Городской прокуратуре больше не хрен делать. И всё в том же духе. С твоим руководством я отдельно поговорю. Всё понял?