Испугалась не я одна – Арнегунда и Нантиль вскрикнули. Только Ингунда продолжала хранить ледяную невозмутимость.

Слуги замерли, и я тоже боялась пошевелиться, ожидая, что следующим ударом Дилан свернет мне шею. Но он больше не нападал и сел очень прямо, положив руки на столешницу. Немного выждав, я взяла салфетку и вытерла лицо. Очень хотелось демонстративно сбросить еду на пол, но я не стала поступать так гневно и опрометчиво – вернула мясо и хлеб в чашку, и подняла с пола упавшую вилку.

– Это переходит все границы, – сказала Ингунда.

Но если я думала, что она решила вступиться за меня, то ошиблась.

– Эта девчонка сразу показалась мне подозрительной и опасной, – продолжала старшая конкубина, обращаясь к милорду Гидеону. – Как злобно она настроена против вас, милорд! Ее вчерашнее поведение на пиру, при гостях… а сейчас еще и это… Я возмущена, и требую наказания.

Арнегунда поспешила поддержать сестру, закивав, как деревянный болванчик. Нантиль молчала, Дилан сжимал и разжимал кулаки, но тоже ничего не говорил.

Дракон вдруг швырнул нож на стол с такой силой, что перевернул бокал с вином. Красная лужица растеклась – темная, густая, с маслянистым блеском. Ужасно похожая на кровь. Мы все вздрогнули и застыли, ожидая бури. Я прекрасно осознавала, что послужила причиной этой бури, и не сомневалась, что сейчас меня ждет участь соломинки, попавшей в самый центр урагана.

– Как вы мне надоели, – сказал Гидеон угрюмо, словно только что не сыпал двусмысленными шутками и не смотрел весело. – В кои-то веки я нашел себе развлечение, а вы опять нагоняете скуку. Дилан, братик, – он быстро и гибко схватил брата за шею и притянул к себе, сблизив головы, – ты хочешь, чтобы мой цитатник заикался от страха? Если еще раз испугаешь ее, – в его голосе послышались угрожающие шипящие нотки, и я в страхе посмотрела на дракона – мне показалось, еще немного, и между губ мелькнет раздвоенный змеиный язык, – еще раз – и я откушу тебе ухо. Сначала одно, а потом другое.

Дракон отпустил брата, и тот торопливо отстранился, едва не толкнув меня плечом.

– Но, милорд, – начала Ингунда, багровея, – здесь нет вины вашего брата, это все дерзкая девчонка…

– У тебя тоже лишние уши? – спросил Гидеон негромко, подавшись к ней.

– А-а… – Ингунда замолчала на полуслове.

– Говорю в первый и последний раз, – дракон встал и оперся о стол ладонями, по очереди обводя нас взглядом. – Никто больше не смеет затыкать ей рот. Мне угодно, чтобы она говорила. Меня это развлекает. А благодаря вам у меня не так много развлечений в жизни. Тем более уважьте приказ своего господина, что вы все уверены в моей скорой смерти. Считайте это моим последним желанием, – он пнул кресло, сдвигая его, и покинул зал, шагая широко и крепко.

Дилан, запоздало опомнился, и бросился следом за братом.

Ингунда со стуком положила вилку, которую держала до этого.

Кто-то тронул меня за плечо – это была Фрида. Она поднесла полотенце, чтобы я вытерла соус с платья.

– Пойдемте, госпожа, – сказала она, не глядя на меня и держась отстраненно, как и полагается хорошо вышколенной служанке. – Вам надо переодеться.

Я пошла за ней, не оглядываясь, и спиной чувствовала, что конкубины и слуги буравят меня взглядами.

– Вы опять взяли коричневое, – Фрида укоризненно покачала головой, когда увидела меня в новом платье. – Милорд будет недоволен.

– Но оно мне нравится, – сказала я просто и ничуть не солгала – это платье и в самом деле мне нравилось, как устрице нравится ее раковина.

– Мало ли что вам нравится, – фыркнула служанка. – Милорду нравится, чтобы вокруг него были красивые и нарядные женщины. Он прислал вам это, – она со стуком поставила деревянную шкатулку, которую принесла, прямо на чистые пергаменты. – Сказал, что желает, чтобы вы применили это по назначению.

Сердце мое словно ухнуло с неимоверной высоты. Подарок!.. Нантиль сказала, что дракон дарит подарки, когда теряет интерес. Это значит… интереса ко мне уже нет? И это… хорошо или плохо?..

Я смотрела на шкатулку почти со страхом. Она была сделана из черного дерева и закрывалась крохотным замочком, крепившимся к медному ушку. Фрида потопталась на месте, дожидаясь, пока я открою шкатулку, а потом поторопила:

– Ну что же вы застыли? Посмотрите. Милорд сказал, чтобы я передала ему, понравится ли вам.

– Что это? – спросила я, не прикасаясь к темной резной крышке.

– Как с вами сложно, – проворчала Фрида и сама открыла замочек, и откинула крышку.

Наверное, обнаружь я внутри парочку ядовитых змей, я бы так не удивилась!

В крышку шкатулки изнутри было вставлено зеркало, а сама шкатулка была разделена деревянными перегородками, и между ними лежали коробочки, деревянные и стеклянные бутылочки, фарфоровые чашечки, костяные плоские стеки и множество других приспособлений, назначение которых известно лишь женщинам. Я осторожно взяла деревянный высокий флакончик, заткнутый хитрой пробкой с длинным штырьком посредине. Поверхность флакона покрывала искусная резьба. Это была кохлия – сосуд для сурьмы, краски, которой подводили глаза. У моей матери был такой же сосудец – размером не больше ладони, но не такой тонкой работы. Я вертела изящную вещицу, уже полюбив ее всем сердцем.