Спустя три дня, 22 июня, они отправились в Никольское. «День моего ангела», – вспомнил Базаров и добавил, что его ждут дома: «Ну, подождут, что за важность!»

Шестнадцатая глава. В доме, который стоял на пологом открытом холме, «царствовал порядок». В передней их встретили два лакея, затем вышел дворецкий, спросивший распоряжений от гостей. «…ох, как избаловала себя эта барыня! Уж не фраки ли нам надеть?» – проговорил Базаров. Но и Аркадий, несмотря на то, что он и не был «лекарским сыном и дьячковским внуком», как его приятель, тоже чувствовал смущение.

В гостиной, где их приняла хозяйка, Базаров принялся рассматривать альбомы: «Какой я смирненький стал», – подумал он. Аркадий говорил с Одинцовой о своей матери, которую знала мать Анны Сергеевны. Вскоре вошла девушки лет восемнадцати, смуглая, с несколько круглым, но приятным лицом – сестра Одинцовой Катя.

Анна Сергеевна поинтересовалась, не из приличия ли Базаров рассматривает картинки, на что он ответил, что виды Саксонской Швейцарии интересны ему с точки зрения геологической, а не художественной: «Рисунок наглядно представит мне то, что в книге изложено на целых десяти страницах».

На рассуждения Одинцовой, как он обходится без художественного вкуса, ведь вкус нужен, чтобы «уметь узнавать и изучать людей», Базаров усмехнулся: «… на это существует жизненный опыт… Все люди друг на друга похожи… Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу…». Одинцова продолжила беседу, и ему пришлось высказать свои взгляды: «Мы приблизительно знаем, от чего происходят телесные недуги, а нравственные болезни происходят от дурного воспитания… от безобразного состояния общества… Исправьте общество, и болезней не будет».

После чая, к которому вышла и старая тётушка, хотели пойти на прогулку, но начинался дождь. К тому же приехал ещё один гость – любитель карточной игры, и Базарову было предложено «сразиться в преферанс». Катя подошла к фортепиано, спросила у Аркадия, какую он любит музыку, и начала играть сонату Моцарта.

За ужином Анна Сергеевна опять заговорила о ботанике, заинтересовалась латинскими названиями полевых растений и предложила Базарову во время прогулки назвать их ей.

Каждый из приятелей по-разному оценили Одинцову: «…чудесная женщина…» – воскликнул Аркадий, «баба с мозгом» – откликнулся Базаров.

Анна Сергеевна тоже думала о своих гостях. Базаров ей понравился, с такими людьми она не встречалась, а ко всему новому «она была любопытна». Прочитав несколько страниц глупого французского романа, она заснула – «вся чистая и холодная, в чистом и душистом белье».

Утром она отправилась «ботанизировать» с Базаровым, а вернувшись, «рассеянно пожала Аркадию руку». Базаров, выражение лица которого не понравилось Аркадию, пробормотал «здравствуй», на что приятель подумал: «Разве мы не виделись сегодня?»

Семнадцатая глава. Приятели не заметили, как пролетели пятнадцать дней. Базарову не нравилась размеренная жизнь, но им с Аркадием жилось так легко у Одинцовой, потому что всё в её доме «катилось как по рельсам». Несмотря на то, что она «благоволила» Базарову, в нём росло раздражение. Аркадий, влюблённый в Анну Сергеевну, предавался унынию, но при этом сближался с Катей. Во время прогулок «обе парочки» расходились в разные стороны, и это «разъединение» сказалось на отношениях приятелей.

«Мучило и бесило» Базарова чувство, внушённое ему Одинцовой, ведь идеальную, романтическую любовь он считал «белибердой» и «дурью», но «с негодованием сознавал романтика в самом себе». Когда он сообщил, что скоро уедет к отцу, Одинцова побледнела.

Однажды Базаров встретил отцовского приказчика, бывшего своего дядьку Тимофеича. Из разговора с ним ему стало понятно, что дома его ждут.

Вечером того же дня в комнате Одинцовой перед раскрытым окном, в которое «глянула тёмная, мягкая ночь», Базаров говорил с ней о любви: «Вам хочется полюбить… а полюбить вы не можете: вот в чём ваше несчастье… Притом вы, может быть, слишком требовательны…». Из гостиной доносились звуки музыки. Базаров поднялся, но она остановила его: «Он … вдруг приблизился к ней, торопливо сказал «прощайте», стиснул ей руку так, что она чуть не вскрикнула, и вышел вон».

Восемнадцатая глава. На следующий день после чая Одинцова пригласила Базарова к себе в комнату. Ей хотелось возобновить вчерашний разговор.

– Послушайте, я давно хотела объясниться с вами… вы человек не из числа обыкновенных… К чему вы себя готовите? Какая будущность вас ожидает?.. Словом, кто вы, что вы?

– Я уже докладывал вам, что я будущий уездный лекарь…

– Вы – с вашим самолюбием… я понимаю ваше нежелание говорить о будущей вашей деятельности; но… что в вас теперь происходит…»