— Быстрее, пацан, не тормози! — проводник толкнул меня внутрь, а сам выхватил из-за пазухи какой-то предмет и с размаху швырнул его в ту сторону, откуда мы прибежали. Заскочил следом за мной и захлопнул дверь.

В этот раз бумкнуло не так сильно как в прошлый.

— Серная граната, — объяснил он, увидев что я на него смотрю. — Почему-то сбивает тварей со следа, когда они гонятся.

— Ага, — сказал я. — Самодельная?

— Ага, — кивнул проводник. Кто бы он ни был. Нормально рассмотреть я его смог только сейчас. Лет ему было, наверное, около сорока. Бородатое одухотворенное лицо такое, типа дядечек, которые обнимают изгиб гитары желтой и поют у костра песни своему солнышку лесному. Даже штормовка сюда отлично вписывалась. А вот гранаты почему-то не очень.

— Кстати, спасибо! — сказал я. — Богдан. Лебовский.

— Очень приятно, — мужик кивнул вежливо. И тоже представился. — Семен. Лаврентьев.

— Михайлович? — вырвалось у меня. Ну не может же быть ТАКИХ совпадений? В мой единственный приезд в Новосибирск мне случилось побывать в Академгородке в компании двух местных жительниц младшего пенсионного возраста, из давних подруг моей матери. Обе дамочки были настоящие светские львицы этого сибирского гнезда российской Академии Наук и прочитали мне целую лекцию о том, как героически он был основан, и как академик Михайло Лаврентьев приехал в дремучий лес и практически собственными руками возвел в глуши цитадель науки и культуры, лучшее место в России, куда там Санкт-Петербургу.

— Что? — Семен удивленно поднял брови.

— Да нет-нет, ничего, — я махнул рукой. — Фамилия показалась знакомой, обознался наверное.

— Хорошо-хорошо, — Семен мелко закивал. — Проходите вон туда, пожалуйста. Здесь не очень уютно, зато безопасно. Периметр здания защищен, так что внутрь твари не проникнут.

— А что это за твари такие? — спросил я через плечо, направляясь «туда», куда мне указал Семен. За небольшим коридором открывалось просторное помещение, высотой этажа в три. Сбоку — металлическая лесенка, а в центре, похоже, раньше стояло что-то громоздкое, от чего сейчас остались только арматурны стойки каркаса. Ну или фиг знает, что это такое было — из пола торчали металлические Т-образные балки, а между ними торчал обрезанный пучок разноцветных проводов и кабелей. Толстый пучок, примерно полметра в диаметре. Никаких идей или ассоциаций, что здесь такое было, у меня не возникло.

Интерьер был небогатым — голые кирпичные стены и по правой стене — длинный желоб с несколькими кранами. Фартук над ними — из голубой кафельной плитки. Явно какое-то научное учреждение.

— Вы привязывайте лошадок, где хотите, — сказал Семен, заходя в помещение. — Напоить можете прямо в рукомойнике, вода чистая, насос пока исправно работает. Устали же лошадки.

— А вы... кто? — спросила Натаха. — Вы прямо здесь живете?

— Меня зовут Семен, милая барышня, — сказал Семен и вежливо кивнул. Даже, можно сказать, слегка поклонился. — Живу я все-таки не здесь, здесь просто дополнительное убежище.

— Здесь — в смысле в Волчьем Логу, — уточнила Натаха. — Все считают, что здесь только мертвые собаки и волки бродят, а люди сгинули давно.

— Как вам сказать... — Семен помялся. — Нам действительно пришлось не очень хорошо.

— Вам? — глаза Натахи стали круглыми и удивленными. — Так вы здесь еще и не один?!

— Милая барышня... — начал Семен.

— Натаха, — сказала она.

— Милая Натаха, — Семен простодушно так развел руками. — Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, но, думаю, сначала нам нужно поймать ваших лошадей.

— Вы думаете, их там еще не сожрали? — спросил я с надеждой.

— Нет, что вы, — Семен опять развел руками, как будто все время пытался держать ладони открытыми. — Тварей интересуют исключительно человеческие особи. Кстати, Богдан, моего отца действительно звали Михаилом. Так что я Михайлович, все верно. Сейчас я вас оставлю на некоторое время. Вы можете перемещаться по реакторной как хотите, здесь никаких секретов нет. Только запритесь изнутри. Когда вернусь и постучу трижды с промежутком в три секунды.

Семен еще раз полукивнул-полупоклонился и пошел к двери. Я пошел за ним. Он выскользнул за дверь, а я ее захлопнул и закрыл на уже изрядно тронутую ржавчиной задвижку.

Вернулся в большой зал. Натаха уже открыла все краны, и вода начала потихоньку наполнять желоб.

— Ну? — спросил я. — У кого есть какие мысли на счет вот этого всего?

— Мне не нравится этот хрен, — сказал Гиена. — Какой-то он приторный весь, чуть ли патока не капает. Лошадки, спасибочки...

— А мне он как раз показался интеллигентным и вежливым человеком, — сказал Бюрократ. Он сидел прямо на полу, прислонившись к стене. Дышал он после пробежки все еще сбивчиво.

— Знаешь, как говорил мой батя, не к ночи помянутый? — Гиена презрительно оттопырил губу. — Самое опасное — это всегда самое непонятное. Вот если бы мы тебя прямо тогда на станции пристрелили, Боня, глядишь все мои живы были бы сейчас, — он глянул на меня и заржал. — Да не ссы, я шучу. Но тут как в каждой шутке... Ты реально был непонятным. И неуместным, тебя сначала Веня на перроне нашел через два часа после всех остальных. Одет ты был как-то не по-людски и штука эта еще у тебя в кармане была... Тьфу ты, дряньство, вспомнил родных, глаза теперь на мокром месте... Короче, вы же поняли, что я хотел сказать, да? Это же Волчий Лог. Тут всегда уже лет тридцать по лесу бродят одни страшилища мертвые и всякая чертовщина с людьми случается. А тут к нам приходит вот этот вот... Храбрый рыцарь Вицли-Пуцли. Спасает нас от какой-то ебаки и изо всех сил показывает, какой он добрый. Я прямо обоссусь сейчас от умиления.