Шрифт:
«Коновалов Николай Яковлевич, даю разрешение идти на фронт. Пишите заявление в артиллерийское училище».
Комиссар помолчал немного и уже тише добавил, крепко пожимая руку Николая: «С Днём рождения, сынок».
7
Николай помнил, что придя домой, увидел сидящих за столом отца, мать и сестру. Помнил их ожидающие взгляды, когда он вошёл в комнату. Они всё поняли без слов.
Отец молча подошёл и обнял своего сына. Николай был выше отца и бережно склонился к нему, обхватив руками его немного сутулую спину. Каким же маленьким и хрупким показался ему тогда отец…
После отца, сдерживая слёзы, к нему бросилась сестра. Уже обнимая брата, она разрыдалась, но быстро упокоилась и села на стул, вытирая глаза платочком…
Только мать встала у стола и смотрела своими небесными глазами на своего сына.
Николай сам быстро подошёл к матери и обнял её.
– Мама.
Она не шелохнулась.
Николай усадил мать на стул и сказал всем, чтобы успокоиться самому и отвлечь остальных от напряжённых мыслей:
– Давайте поедим…
8
Утром Николаю нужно было идти к военкомату на сборный пункт.
Он встал рано, до рассвета. Было по-осеннему темно.
Все уже не спали. А может они совсем не спали той ночью…
Отец с сестрой готовили скудный завтрак военного времени, состоящий из картошки, хлеба и чая с кусочком сахара.
Только мама ещё не выходила из своей комнаты.
Николай постарался бодро сказать: «Доброе утро».
Услышав голос сына, мать вышла из комнаты и позвала его зайти к ней.
Он зашёл и послушно стоял перед ней.
Она достала из огромного семейного сундука, окованного металлом, старую тёмную икону, на котором был изображён святой Николай.
Мать сказала сыну встать на колени перед иконой и склонить голову.
Николай не верил в изображённого на иконе человека, но не хотел в минуты прощания огорчать маму, поэтому встал коленками на твёрдый неровный дощатый пол и опустил голову на грудь.
Мать прочла молитву, держа икону над головой сына. Благословила сына материнским словом. После этого она сказала Николаю: «Целуй свой крестик». Крестика на Николае не оказалось. Мать покачала головой, глубоко вздохнула, сняла с себя крестик на шёлковой ниточке и надела на шею сына.
– Целуй, – тихо попросила она.
Когда Николай поцеловал и спрятал под рубашку крестик, мать прошептала ему почти на ухо:
– Иди и защищай свою землю. Вернёшь мне крестик, когда сам вернёшься.
9
Когда подходили к месту сбора, он увидел любимую.
Она стояла в лёгком пальтишке и ждала его.
Он подбежал к ней, и они обнялись.
Слова были не нужны.
Они просто смотрели, и глаза говорили многое…
Семья Николая до войны
10
Поезд шёл по железной дороге на восток.
Навстречу ему из-за холмов, покрытых густым лесом, поднималось огромное огненное солнце. Оно разгоралось, сжигая взоры, устремлённые на него. Долго смотреть на него было нельзя. Николай отвернулся от окна и пошёл вглубь вагона.
Вагон не отапливался, а осень постепенно начала отдавать правление зиме, и утро было морозным. В золотистых лучах солнца, пронизывающих вагон насквозь, клубился пар от дыхания людей.
В вагоне людей было больше, чем мест. Поэтому располагались кто как смог. В этой духоте и запахах людской жизни, как ни странно, было уютно. Николай лёг на свою верхнюю полку, подложив под голову свой вещмешок, и решил ещё немного вздремнуть.
Но ему не спалось.
Под мерный стук колёс и покачивание вагона вспоминалось детство…
11
Когда Николай был маленьким…
В детстве жилось тяжело.
Николай жил со своей семьёй в родном селе.
Шли послевоенные годы. В стране был голод.
Голод был везде – и в городе, и в деревне.
Отец, мать, дедушка и бабушка, как и все сельские жители, были крестьянами и сеяли хлеб, сажали картошку и ещё кое-что из съедобного. Но новые законы молодого государства заставляли крестьян сдавать почти всё съедобное на нужды других людей. Отец и мать Николая были работящие люди. У них был хороший, крепкий, деревянный дом. Да и дедушка с бабушкой, хоть и были уже немолоды, не бездельничали. Вся семья выращивала много съедобного.