Сменить твой статус «виноват».

Мирон левой рукой бросил три черно-белые палочки на продолговатую поверхность игры Ур. В некоторых источниках ее называют «шахматами Вавилона». Этой игре, по заверению ученых, около пяти тысяч лет. «Владеть знанием правил этой игры – владеть мудростью потомков», – именно так считали наши предки.

Королевская игра из города Ур представляет собой дощечку, разделенную на две половины. Одна часть больше и имеет двенадцать клеток хода, затем идет перемычка из двух клеток, а потом – еще одна часть с шестью клетками для продвижения по ним фишками, которых в арсенале у каждого игрока по семь штук. Задача состоит в том, чтобы через всё поле провести все семь фишек. Кто первый проведет, тот и победитель.

Игра давала Мирону возможность сконцентрироваться на мыслях о похищении. О том, что он с детьми окажется в том месте и в то время, не знал никто. Значит, это случайность, и конкретно его дети не были целью. Можно предположить, что похититель из ряда сумасшедших с больным воображением, который свою внутреннюю боль пытается выместить на детях. Но ведь как ловко и незаметно он это сделал. Всё очень странно: с одной стороны, спонтанно, но с другой – отработано безупречно. По всей видимости, этот ненормальный уже похищал подобным образом, и у него есть четко спланированная схема. Очевидно, в этой горе есть что-то скрытое от насущных глаз. Уверен, одними фильтрами не ограничено подземелье. Особенно слова мужчин, нашедших его детей, о доме и странном его владельце не давали покоя Мирону.

В игровом ходу не оказалось свободной клетки, «соперник» его опередил, успев быстрее перейти в безопасный квадрат, отмеченный четырьмя пятерками – это островок безопасности. «Пока он явно на один шаг опережает тебя, Мирон», – сказал сам себе игрок в Ур.

Мирон сосредоточенно смотрел на комбинацию в стратегической игре. Он не намерен сдаваться, всего лишь маленькое препятствие на пути к победе.

***

– Мирушка, не переживай. Я буквально на пару дней. За квартирой брата посмотрю, пока они с женой в путешествии. Да и меня могут вызвать на очередной допрос, пока следственные мероприятия идут.

– Мирон, ты кого обманываешь? Не надо скрывать истинные причины, ты едешь для своего собственного успокоения. Я вижу, как тебя эти дни выворачивает от мыслей, переживаний и самотерзаний. Ты чувствуешь за собой вину и причастность к происшествию. Родной мой, поверь, мне очень больно это понимать и видеть тебя таким. И я знаю, что найти возможного преступника, который может похитить очередную невинную жертву, было бы для тебя личным освобождением. И как бы мне не было беспокойно, я всегда доверяла тебе, – она обняла его за шею. – Твоим решениям, твоей мудрости, твоему чутью. С богом, любимый мой. Возвращайся скорее, – и горестно расплакалась, уткнувшись в плечо мужа.

***

Мирон стоял напротив дома с табличкой 121.

– И что они нашли в нём такого-то? – вслух вырвались удивление и разочарование одновременно. – Вполне возможно, специально облапошили, отправив по первому пришедшему им в голову адресу. Но ведь так убедительно он внушил мне эту мысль о загадочном доме.

Мирон уж сам не верил в принадлежность этого дома и хозяина к похищению его детей. Дом как дом. Огород, деревья, высаженные по периметру, отведенные места под различного рода хлам и какая-то, по всей видимости, теплица или ангар.

– Пустяки, что в нём подозрительного увидели мужики? – пожав плечами, Мирон решил уйти.

Спускаться в город не имело смысла, и он начал крутой подъем обратно в гору.

Дом под номером 121 оказался позади. «Почему, почему ты не зашел, Мирон? Ты ради него приехал! Ты должен узнать, что он скрывает», – внутренний голос ругал, он требовал вернуться, пробраться, вломиться и убедиться в правоте обвинения со стороны наблюдательных местных жителей. Этим аргументом душевный призыв всё же смог переубедить вдруг возникшую нерешительность.

– Да что же со мной произошло, что за неведомая сила хотела меня отвести, неужели намеревалась спасти? – растерянно, удивляясь своему поведению, но всё же ускорив шаг, Мирон стремительно приближался к дому. К нему вернулась та сила отмщения, отцовской справедливости против безнаказанности, подогреваемая возможностью оградить, защитить и не допустить подобного исхода больше ни с кем.

– Мирон Данилович, это Вы? Что Вы тут делаете? – послышался голос за спиной.

К Мирону подошел мужчина лет тридцати пяти, на ходу доставая удостоверение из кармана, представился:

– Капитан полиции Богдасаров Дамир Денисович. Вы меня, возможно, не запомнили, я был при Вашем первом допросе. Но дело тогда вел другой следователь. Теперь я работаю над Вашим происшествием. Вам уже звонили из Следственного комитета? – обратился сотрудник полиции к растерявшемуся Мирону. – Вы, видимо, слышали, что убийца приходит на место своего преступления? – начал с укоризненной, неопрятной фразы капитан Богдасаров.

– Вы про что, капитан? – с явно выраженным недоверием вопросом на вопрос ответил Мирон.